— Как скажешь, — усмехнулся Шилов.
Спустя минуту эта дура снова вернулась в класс, но уже в сопровождении Аллочки.
— Ребята, с сегодняшнего дня с вами будет учиться Алена Рубцова, она…
— Да, знаем, знаем, — перебила ее Кристина, — познакомились уже.
— А, ну хорошо, — улыбнулась Аллочка. — Проходи, Алена, садись на любое свободное место.
Но она не двигалась, продолжая неподвижно стоять у доски. Свободных мест в классе было предостаточно, но совсем пустых парт — ни одной. Многие просто предпочитали сидеть поодиночке. Лишь некоторые занимали парту вдвоем, вот как Максим с Кристиной.
— Алена, ну что ты? Смелее, — подбодрила ее Аллочка. — Садись вон к Никите.
— Даже не смей! — встрепенулся Ник.
— Лужин! — выкатила на него глаза классная. — Это что еще за фокусы?
— Я не буду с ней сидеть. Не выношу запаха навоза.
— Лужин! — вскричала Аллочка, но дальнейшие ее слова потонули в дружном хохоте.
А потом вдруг подал голос Шилов:
— А пусть ко мне садится.
— Эй, Шило, смотри, запахи имеют свойство впитываться. Не провоняй там, — крикнул ему Ладейщиков.
Аллочка взглянула на Шилова с благодарностью.
— Садись, Алена, к Стасу.
Та послушалась. Под улюлюканье и смешки прошла к парте Шилова и села рядом.
— А с тобой, Максим, я хочу поговорить после урока.
— Опять? — скривился Максим.
— Что-то вы, Алла Геннадьевна, слишком часто стали оставлять Макса после уроков для так называемых бесед, — подала голос Кристина. — Это навевает подозрения.
— Ты о чем, Фадеева? — вытаращилась на нее Аллочка. — Что за намеки?
Но Кристина молча смотрела на классную и ухмылялась, заставляя ту еще больше нервничать. Максим улыбнулся подруге и легонько сжал под партой ее коленку.
После урока он все же задержался. Хотя примерно представлял себе, о чем пойдет речь.
— Максим, почему ты позволяешь своим одноклассникам обижать твою сестру?
— Нет у меня никакой сестры, ясно?
— Ну как же… Максим, как ты мог спокойно терпеть, когда твои друзья такое говорили о девушке? Ведь у тебя, я знаю, среди них авторитет… Стой… Неужели… Неужели они это делали по твоей просьбе?
— Да, — равнодушно ответил он.
Ему не нравилась Аллочка. Как женщина, как учитель, как человек. Ничего такого уж плохого, в принципе, она не делала, но отчего-то раздражала безмерно. Он считал ее глупой и, что еще хуже, назойливой и инициативной. А заметив, как легко та выходила из себя, как бурно реагировала на двусмысленности, забавлялся этим чуть ли не каждый урок. Иногда «шутил», заставляя ее краснеть, а порой говорил совершенно жестокие, циничные вещи. Но это было в прошлом году. В одиннадцатом классе бывшие забавы почему-то утратили для него привлекательность. Аллочку он почти не трогал, грубил, лишь когда она сама цеплялась. А вот сейчас вдруг захотелось ее шокировать. И получилось. С минуту она смотрела на него, округлив глаза. Затем тряхнула кучерявой головой: