Через несколько секунд она уложила Балларда на землю как настоящая Альфа-сука. Щенков учили искусству борьбы с раннего возраста, но Бренна никогда не думала о том, как все «должно» быть сделано. Зверь хотел его смерти, и, похоже, она тоже.
Она зажала шею Балларда челюстями, сжимая все сильнее, не обращая внимания на его поскуливание. Черт возьми. Она действительно собиралась наслаждаться этим.
Деклан шагнул вперед, блокируя боль и направляя на нее всю силу своего доминирования, которую еще сохранял. Баллард ослабил его, но он не был слабым.
Он приближался, пока не оказался на расстоянии удара, и обнажил клыки. Деклан рычал, позволяя слюне капать изо рта. Это было его убийство, и волк, наконец, оттолкнул Бренну в сторону, чтобы он мог закончить.
Она рухнула, но не выпустила Балларда.
Он повторил звук, шагнул вперед и снова посмотрел на нее.
Она не отступила, и его разрывали гордость и гнев.
Гордость побеждала, но он все равно не позволил бы ей взять жизнь Балларда.
Он дернулся вперед и зарычал, пытаясь напугать ее и заставить отступить.
Она этого не сделала. Упрямая сука.
Затем он сжал зубами ее плечо, не прокусив кожу. Он хотел, чтобы она отступила, но не была ранена. Кажется, на ней и так было достаточно крови. Эта мысль заставила волка утратить контроль. Запах крови пронизывал воздух, висел над ними тяжелым облаком, и он не мог обнаружить, принадлежал ли какой-то из этих запахов Бренне. Ему нужно было знать. Сейчас.
На этот раз он вызвал у нее намек на боль, ее высокий визг подтвердил это. В тот момент, когда она отпрыгнула назад, а ее глаза вспыхнули, Деклан бросился вперед, и жизнь Балларда была окончена.
Он ненавидел тот факт, что ему пришлось убить члена собственной стаи, ненавидел эту необходимость, но законы были предельно ясны, когда дело касалось отступников. От его клыков, или от чужих, но смертный приговор был неминуем.
Деклан бросил мертвого волка на пропитанный кровью ковер. Он чувствовал взгляд Бренны и знал, что ему еще достанется от нее, как только она выяснит, как снова стать человеком.
Было сложно себе представить, что волчица так быстро уйдет, поэтому Деклан решил, что у него есть хотя бы час благословенного спокойствия, а может быть даже два. Кое-что он точно знал об этой женщине — ей всегда было что сказать. Особенно, когда она сердилась.
Теперь, глядя на нее, на ее светлый мех, покрытый кровью, и понимая, что она пыталась убить его взглядом, он обнаружил кое-что еще.
Когда она злилась, она была сексуальна.
И как только она снова окажется на двух ногах, он скажет ей.