Перед глазами плыла белесая дымка, которая постепенно стала собираться в одну точку передо мной. Теперь она окутывала только мою правую руку, в которой я держала странный шестнадцатиконечный белоснежный кристалл подобный на звезду. Маленькое облачко то увеличивалось, то уменьшалось. Хм… что это такое?
Переведя взгляд, увидела в левой руке такой же кристалл, как и в правой, только этот был черным-черным. Внутри его был маленький, огненно-красный свет, которые посылал импульсы во все концы звезды. Он все увеличивался и увеличивался, заполняя собой весь кристалл. В конце концов, когда камень полностью заполнился, он стал очень сильно жечь ладонь, а правую руку почему-то стало очень сильно морозить.
Так, а если соединить их, они смогут отменить действия друг друга? Поднеся кристаллы друг к другу, увидела как их окутывает серебряно-золотой свет и они со странной силой притянулись. В этот миг по моей правой руке протянулось серебряное сияние, а левую окружили золотые искры. А резкая боль в плечах и спине заставила закусить губу, а затем и застонать.
— Девочка, просыпайся, — кто-то легонько тряс меня за плечо. — Все закончилось. На вот, выпей.
К моим пересохшим губам поднесли кружку и, чуть наклонив, заставили выпить ледяную воду, из-за которой даже немного заныли зубы.
— Кхе, кхе… — закашлялась я и разбрызгала немного. — Что это было?
— А это, девочка, были твои воспоминания, — услышала глухой голос. — А точнее полное их отсутствие.
Открыв глаза увидела сидящего перед собой очень старого мужчину с белоснежными длинными волосами, заплетенными в множество кос, и с аккуратной бородой, ниспадающей до самого пояса. Больше всего удивили его глаза — черные-черные.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он заботливо. — Болит что-нибудь?
Я прислушалась к себе и уловила лишь легкое покалывание в спине.
— Все хорошо, — сказала и отпила еще немного воды. Она каким-то непостижимым образом моментально привела в порядок мои мысли и помогла быстрее прийти в себя.
— Верховный, девочка действительно ничего не помнит и я не смог вернуть ей память, — старик поднялся с кровати, на которой я лежала, и направился в сторону.
Проследив за ним, увидела, что в комнате мы не одни — в глубоком кресле около окна сидел Кадаган. Он смотрел внимательно на меня, будто пытался угадать ход моих мыслей.
— Дивет, называй ее Эматрион. Думаю, она уже вышла из возраста «девочки», — задумчиво поглаживая подбородок, сказал русоволосый.
— Для меня вы все тут дети. И она не исключение, — хмыкнул мужчина и вернулся ко мне, неся в руках странную бутылочку, налил в кружку еще воды из графина и капнул туда несколько капель. — А кто придумал ее назвать «драгоценной»?