Пойманный (Кендалл) - страница 2

Моей сестре стоило подумать лучше, а не бросать мне такой вызов, особенно когда я в подпитии.

— Нет, говори, что хотела, и мы продолжим свидание.

Выражение лица Дианы зловеще мрачнеет.

— Отлично, — рявкает она. — Повзрослей, Митч, и возвращайся домой. Меня больше не волнуют твои чувства к Пейдж, но твоей дочери нужен отец.

Шеннон охает.

— У тебя есть ребёнок? — визжит она.

Склонив голову, я закрываю глаза и сжимаю пальцами переносицу.

Чёрт, чего я ждал? Свидание официально окончено. Пора по кроваткам.

* * *

Возвращение Шеннон домой много времени не занимает. Её здание находится в нескольких минутах ходьбы от моего. Конечно, она надавила на меня вопросами о ребёнке. Мой ответ был краток и не располагал к дальнейшей беседе. «Да, у меня есть ребёнок, дочь».

Честно говоря, я больше ничего и не знаю. Мне казалось, что чем меньше я знаю, тем легче мне станет со всем справляться. Но угадайте что? Не особо полегчало. Даже алкоголь не помогал мне забыться.

К тому времени, как я возвращаюсь к себе, сестра вроде уже немного поостыла. Лучше, если я ошибаюсь. Так мне проще держаться за собственный гнев, когда мы с ней сталкиваемся лицом к лицу.

— Сядь, — распоряжается она, когда я ступаю в гостиную. Ненавижу её грустный вид — кажется, будто она плакала. Или, может, просто устала.

Не возражая, я сажусь в паре шагов от неё на диван. Она тут же наклоняется ко мне. Несколько ударов сердца просто смотрит с искажённым болью лицом.

Сейчас трезвость — безжалостное чудовище, с которым мне не хочется иметь дела, но выбора нет. Хмель давно выветрилась и жизнь, которую я пытался игнорировать весь прошлый год, обрушивается на меня кувалдой.

— Митч, я люблю тебя.

Чёрт, чёрт, чёрт. Я с трудом сглатываю. Это — последнее, что мне хочется слышать. Я не желаю, чтобы она была доброй. Не желаю, чтобы она меня любила. Не тогда, когда я с трудом могу находиться в собственной шкуре.

— Диана, не надо, — не своим голосом прошу я.

Она придвигается ближе, взяв меня за руку.

— Нет, послушай меня. Я люблю тебя слишком сильно, чтобы наблюдать за твоим саморазрушением. Сейчас ты губишь свою жизнь обеими руками, и я не могу, ничего не делая, смотреть, как ты это делаешь. — Потянувшись свободной рукой, она смахивает волосы с моего лба, как делала, когда я был ребёнком. — Прошу, вернись домой — по крайней мере, на лето. Знаю, ты не хочешь признавать, но тебе нужна твоя семья, а нам нужен ты. Ты нужен Брианне.

Невозможно описать, что я чувствую в этот момент. Не боль. Не агонию. Это чувство режет глубже. И там, под всем, прячется тоска, которую я отказывался признавать больше года. Почти семь месяцев, как моя дочь появилась на свет.