Когда меня изгнали из квартиры в больнице «Бет Абрахам», я снял верхний этаж в доме в Маунт-Верноне у очень милой супружеской пары, но я часто приезжал на машине или мотоцикле в Сити-Айленд или Орчард-Бич. Я выезжал на мотоцикле прямо на пляж и утром перед работой купался. По выходным же я предпринимал долгие заплывы, иногда – вокруг Сити-Айленда, что занимало около шести часов.
Во время одного из таких заплывов, в 1979 году, на оконечности острова я заметил очаровательную беседку; чтобы осмотреть ее, я вылез из воды, а потом пошел вдоль улицы и наткнулся на маленький домик с вывеской «На продажу». Еще не обсохший после купания, я постучал, и мне открыл хозяин – офтальмолог из колледжа Эйнштейна. Он только что завершил стажировку и собирался с семьей уезжать на северо-запад тихоокеанского побережья. Он показал мне дом (я попросил у него полотенце, чтобы не накапать на пол), и я попался. По-прежнему в одних плавках, босиком, я прошел по главной улице Сити-Айленда в офис риелтора и сказал, что хочу купить дом.
Я мечтал о собственном доме – таком, какой я снимал в Каньоне Топанга в годы, когда учился в аспирантуре Калифорнийского университета. И мне хотелось именно дом у воды, чтобы в сандалиях и плавках можно было выйти из дома и отправиться плавать. Поэтому маленький, обшитый досками красный домик на Хортон-стрит, в квартале от моря, был для меня идеальным местом.
Опыта домовладения у меня не было, а потому катастрофа не заставила себя ждать. Когда в свою первую зиму я отправился на неделю в Лондон, то не догадался оставить включенным отопление. В результате трубы замерзли. Когда я вернулся домой и открыл входную дверь, глазам моим открылась ужасная картина. Труба наверху лопнула, отчего весь потолок в гостиной лохмотьями повис над обеденным столом. И сам стол, и кресла были полностью изуродованы, так же как и ковер под ними.
Когда я гостил в Лондоне, отец предложил мне забрать фортепиано – поскольку теперь у меня был собственный дом. Это был прекрасный старый рояль «Бехштейн» производства 1895 года – ровесник отца. Тот играл на нем в течение пятидесяти лет, но теперь, когда ему шел девятый десяток, уже не мог этого делать из-за артрита. Волна ужаса охватила меня при мысли о том, что стало бы с роялем, если бы я купил этот дом годом раньше и инструмент погиб бы вместе со столом и креслами.
Многие из моих соседей на Сити-Айленде были моряками. Дом, стоявший рядом с моим, принадлежал Скипу Лэйну и его жене Дорис. Большую часть жизни Скип ходил капитаном на торговых судах, и в его доме было так много компасов, рулевых колес, нактоузов и корабельных фонарей, что дом сам напоминал корабль. Стены изнутри были увешаны фотографиями кораблей, которыми Скип командовал.