Раздраженная, Шарлотт ничего не ответила. Вдруг она ощутила всю тяжесть его покровительственного отношения. Он весь такой снисходительный, важный, занятой мужчина, который нашел немного времени, чтобы вспомнить старую страсть. Для него это была такая форма ностальгии – и она лежала в основе его терпимости. Они распрощались до новой встречи.
– Нужно встречаться чаще, – солгала Шарлотт.
– Несомненно, – солгал в ответ Ларри.
Для некоторых натур этот стимулятор, жизнь в великом городе, становится чем-то столь же обязательным и необходимым, как опиум для пристрастившихся к нему. Он становится для них как воздух, они не могут без него существовать; вместо того чтобы отбросить его, довольствуются голоданием, нуждой, болью и отчаянием; они не обменяли бы даже ветхие и жалкие условия существования в большой толпе на какой угодно комфорт вдали от нее.
Том Джонсон
Сын Дэймона Раньона развеял прах своего отца с самолета над Таймс-сквер.
Владе стал каждый вечер после ужина проводить что-то наподобие полицейского обхода здания, проверяя все системы безопасности и комнаты ниже уровня максимального прилива. А также верхние этажи под причальными мачтами, да и вообще раз уж он стал это делать, то заглянуть куда-нибудь нелишне. Да, его съедало беспокойство, он был вынужден признать это самому себе – только себе и никому другому. Творились какие-то дела, и с этим предложением о выкупе, похожим на враждебное поглощение, следовало считаться, и с возможностью подобных атак. В сфере нью-йоркской недвижимости такое случалось не в первый раз, и даже не в тысячный. Вот он и нервничал, и делал обходы, нося с собой пистолет в кобуре под курткой. Это казалось ему крайностью, но он все равно это делал.
Через пару ночей после того, как они вытащили Роберто в Южном Бронксе, в конце своего обхода Владе вышел из лифта на садовом этаже и прошагал к юго-восточному углу, посмотреть, как там поживает старик. Заглянув через откидную дверцу капсулы, он ничуть не удивился, когда увидел там не только старика, но и Стефана с Роберто. Мальчики сидели на полу возле стопки старых карт.
– Входите, – пригласил Хёкстер и указал на стул.
Владе сел.
– Смотрю, ребята вернули что-то из ваших карт.
– Да, все самые важные, – подтвердил старик. – Для меня это такое облегчение. Смотрите, вот карта Риссе[76] 1900 года. Она получила приз на Всемирной выставке во Франции. Риссе сам был родом из Франции, и когда он привез свою карту в Париж, та произвела сенсацию, люди выстраивались в очередь, чтобы пройтись вокруг нее. Она же была десять футов шириной. Оригинал потом потеряли, но для продажи изготовили вот эту уменьшенную копию. Она мне уж так нравится!