Сливко очнулся скоро - минуты через три после того, как я закончил «упаковку». Открыл глаза, подергался, помычал, потом затих, глядя на меня снизу вверх белыми от ужаса глазами. Я молчал, разглядывая эту мразь, будто надеясь увидеть в лице гада какие-то признаки того, что это похожее на человека существо на самом деле кровожадный монстр. Ничего такого не нашел, и в очередной раз признал очевидный факт, банальный и скучный, как и все очевидные факты на свете: «Маньяк обычно выглядит самым что ни на есть добропорядочным человеком».
Когда Сливко на мой взгляд достаточно пришел в себя, я спросил его, держа в руке шило для прокалывания бумаг - нашел у него же на столе. Очень удобная штучка с толстой деревянной рукоятью. Ей проделывают дырки в картоне, чтобы потом сквозь них протянуть нитки и подшить бумаги. Что такое он там подшивал - не знаю. Может личные дела своих учеников? Аккуратист, мать его... все по полочкам разложил.
- Ты меня понимаешь? Если понимаешь - кивни головой! (кивнул). Сейчас я буду задавать тебе вопросы, а ты на них станешь отвечать. Если отвечать откажешься, или твой ответ мне не понравится - я буду втыкать тебе в тело вот это шило. Куда буду втыкать - ты не знаешь. Может в живот, а может в яйца. Или в колено забью - зависит от того, как ты себя поведешь. Я всегда выполняю свои обещания, учти это. Всегда! И вот еще что - если ты закричишь, позовешь на помощь - я выколю тебе глаз. Какой ты больше любишь? Правый, или левый? Правый? Кивни, если так. Не киваешь? Оба любишь? Ну, хорошо. Сейчас я вытаскиваю кляп, и мы будем разговаривать. Согласен?
Кивает. Я сдергиваю изоленту, вытаскиваю носок. Сливко тяжело дышит, сплевывает, потом хрипло спрашивает:
- Ты меня убьешь?
- Убью - тут же отвечаю я - но тут ведь вот какая штука… ты можешь умереть без боли, тихо и спокойно. Или же помучиться. Тогда я тебя просто на полоски порежу. Веришь?
Он явно не верил. И тогда я снова сунул ему в рот носок и закрепил кляп. А затем подошел, и воткнул шило в колено. Воткнул и начал его раскачивать, будто проделывая в коленной чашечке небольшую воронку. Сливко дергался, мычал, но я продолжал и продолжал пытку. А затем потом пленник затих. Глаза его закатились - он потерял сознание.
На всякий случай я еще три раза ткнул его в ляжку - по самую рукоять вонзил шило. Так, на всякий случай - вдруг симулирует? Начнет вопить - прибегут люди, отобьют гада. Кто мне поверит, когда я скажу, что это один из самых подлых и страшных маньяков Советского Союза?
Очнулся он через пять минут, когда я полил его голову водой из графина. Очнулся, замычал, и тогда я снова его спросил: