– Сомневаюсь. Это значило бы, что в тебе и во мне есть доля людской крови. А это вряд ли. Я даже не представляю, как это возможно. Мы и женщины… нет, даже представить не могу, как альв это делает с женщиной. А ты?
Энниберд вздохнул – он был еще молод и ни одной белой альве не предлагал своей близости.
– Мы слишком разные. Наши кости – из разного вещества. Я знаю, что ты сейчас скажешь, – Верриберд усмехнулся. – Людских племен много, и в давние времена люди и родственные им племена кочевали. Это теперь они стараются осесть на земле, построить дома и завести огороды. Раньше все было как-то разумнее – если начинаются холодные зимы, племя уходит на юг, если на юге засуха – уходит на восток или на север. Теперешние люди ради того, чтобы не бросать свои дома, воспитали в себе терпение. Я допускаю, что по причуде природы…
– Природы? – спросил Энниберд.
– Что-то же нас создало – и альвов, и людей, и бегунов, и животных… Я думаю, это можно называть природой, пока мы не знаем правды. Так вот, могли появиться женщины, способные иметь детей от альвов… Может, не совсем женщины, какие-то похожие на них существа.
– И альвы вступали в союз с таким существом?
– Да. Допускаю… Может быть, то племя, откуда предки могли брать себе подруг, давным-давно ушло далеко на запад. А мы будем смотреть кровь племени, которое пришло потом и сейчас живет в Артейских горах, и ничего там не обнаружим. Ага, туесок полон!
Просверлив металлическим прутиком, выменянным у темных альвов, толстую кору своего дерева и приладив маленький желобок, Верриберд добывал земные соки; пропущенные сквозь корни и ствол, обогащенные их живой силой, соки могли на несколько дней заменить белому альву пищу.
Темные альвы нуждались в ином – в плотных тяжелых лепешках, в мясе, свежем и вяленом, в копченом сале, в рыбе, в жирном сыре, в густых кашах, куда они кидали все, что подворачивалось под руку. Они выменивали у людей такую пищу, которую можно брать с собой, уходя на много дней в нижние пещеры. Молоко и сливки тоже брали, но мало – только для своих малышей.
И все же белые и темные были в родстве – это замечали даже люди, переселенцы с севера, бежавшие на юг от наступающих ледников. Острые подбородки, особый разрез глаз, отсутствие переносицы – сходство сразу было заметно. Люди смеялись – если натереть сажей белого альва, получится темный, если отмыть темного – получится белый. Смеялись, но и побаивались тех, кто живет в пещерах, и тех, кто живет в лесах.
Люди их не понимали.
Люди ставили на холмах дома, окружали их частоколами – от диких зверей и от вражеских набегов. Потом стали возводить каменные стены, обжигать кирпичи, строить дома и замки. Белые альвы зверей не боялись из Артейских, Клаштейнских, Земмельдинских и Гонштейнских гор, они умели делать так, что звери их не видели. А в пещеру к темным альвам ни один зверь не рискнул бы сунуться.