Однако с начала семидесятых годов, когда речь шла о приведении в действие военных сил России, Горчаков все более оказывался в изоляции. Даже его крупный дипломатический успех по отмене дискриминационных статей Парижского трактата, явившийся ярким проявлением его истинного кредо как политика, резко отрицательно сказался на отношении к нему военного ведомства, руководимого деятельным генералом Милютиным. Поэтому решение о начале военных операций в Средней Азии принималось вопреки упорному сопротивлению Горчакова и буквально через его голову. Наиболее сильным аргументом считался пример колониальных захватов Франции в Африке и той же Англии — в Индии и Китае. Россия не хотела отставать от великих держав, стремившихся поскорее завершить территориальный раздел мира. Военный министр Милютин, по словам П. А. Зайончковского, «по-прежнему продолжал оставаться сторонником активной политики и преодолевал сопротивление князя Горчакова. Часто те или иные вопросы, касавшиеся Средней Азии, ставились Милютиным перед Александром II в обход князя Горчакова. Так, например, вопрос о занятии всего Кокандского ханства был решен царем в 1873 году по настоянию Милютина и Кауфмана, об этом было предложено Милютину лишь довести до сведения канцлера».
Таким образом, если в Лондоне «ястребы» с «голубями» вели дела попеременно, то в Санкт-Петербурге они постоянно соперничали друг с другом, впрочем, оставляя окончательное решение за самодержцем. И Александр II, хотя и весьма уважал князя Горчакова, удовлетворил ходатайство своего военного ведомства — Россия предприняла третий поход на Хиву.
Помня предыдущие неудачи 1717 и 1839 годов, наши военные старались на этот раз избежать любого риска. Поэтому еще заблаговременно в 1869 году, предвидя неизбежное столкновение с Хивой, туркестанский генерал-губернатор фон Кауфман решил предпринять возведение у Красноводского залива крепости. Этот свой взгляд на стратегическое и торговое значение таковой крепости Кауфман подробно развил в письме от 22 июня 1869 года на имя военного министра графа Д. А. Милютина. Письмо это было отправлено в Петербург с полковником Столетовым. Получив «добро» в Петербурге, полковник Столетов в том же году высадился с небольшим отрядом на восточном берегу Каспийского моря, у Красноводского залива, в местности Кадд-и-Шах (Царская Стопа), и основал там укрепление Красноводск.
Однако для верности решено было не действовать силами одного лишь красноводского гарнизона. Тем более что проведенная осенью 1872 года полковником Маркозовым военная рекогносцировка Хивы из Красноводска фактически потерпела неудачу. Император Александр III, приняв в декабре 1872 года окончательное решение о походе, повелел двинуть на Хиву войска трех сопредельных округов: Туркестанского, Оренбургского и Кавказского, с таким расчетом, чтобы они могли подойти к Хивинскому оазису, по возможности, одновременно. Это наступление отрядов со стороны Красноводска, Мангышлака, Оренбурга и Туркестана должно было происходить под общим командованием генерал-адъютанта фон Кауфмана.