Дизраэли и новый государственный секретарь по делам Индии лорд Солсбери пока боялись не столько неизбежности русского нападения на их сокровище, сколько попыток Санкт-Петербурга вопреки данным в 1873 году Горчаковым заверениям прибрать к рукам Афганистан. В случае подобного успеха России это усугубляло проблемы англичан в Индии, не говоря уже о том, что впоследствии Кабул мог использоваться как плацдарм для вторжения. Поэтому Дизраэли озаботился учреждением постоянной британской миссии в Кабуле, а «ястребы» из его окружения добивались открытия представительств также в Герате и Кандагаре. Таким образом, отчетливое намерение британских политиков прибрать к рукам Кабул — следует обратить на это особое внимание — созрело уже в начале 1874 года, а не в результате миссии Столетова!
«Во всех концах Азии, — писал Форсайт, — только и говорят о том, что Россия наращивает мощь и будет наращивать ее дальше, и что Британия ее боится и не станет ни выступать против ее экспансии, ни помогать тем, кто боится быть поглощенным Россией». В результате этого, заявлял он, некоторые правители начали задаваться вопросом, а не лучше ли стать лояльными по отношению к тем, кого в Азии все признают «грядущей мощью».
Но если Калькутту тревожило присутствие у памирских перевалов русских гарнизонов, то Санкт-Петербург, в свою очередь, беспокоила военная и политическая активность Британии в тех областях, которые он считал входящими в русскую сферу влияния. Начавшись вполне невинно, по всей видимости, с независимых путешественников, эта активность сношений между Кашгарией и Индией обернулась сначала одной, затем другой дипломатической миссией. Мало того, что подобные миссии подрывали успех России при дворе Якуб-бека, английские военные специалисты тем временем еще и энергично картографировали памирские перевалы. Что подготавливали в этих местах Лондон и Калькутта? И вот, в то время как взаимное недоверие усиливалось и отношения между Британией и Россией все ухудшались, Афганистан все больше и больше начинал приковывать внимание участников Большой игры.
Проводя в жизнь новую политику, Дизраэли первым делом вместо ставленника либералов лорда Нортбрука решил назначить вице-королем Индии лорда Литтона.
Барон Эдвард-Роберт Литтон был единственным сыном и наследником известного романиста Эдварда Бульвер-Литтона и не только известным государственным деятелем, но и поэтом, писавшим под псевдонимом Оуэн Мередит. Нортбрук ушел в отставку, резко осудив решение правительства, вновь пожелавшего вмешаться во внутренние дела взрывоопасного Афганистана, и предрек, что отказ от политики искусного бездействия подвергнет Британию риску «новой ненужной и дорогостоящей войны» с коварным соседом. Значит, опять-таки дело пахло войной уже тогда!