Британия тут же стала протестовать, якобы опасаясь, что Болгария сделается простым сателлитом Санкт-Петербурга, что в свою очередь обеспечит русским прямой сухопутный маршрут к Средиземноморью. Это не менее чем оккупация Константинополя, на их взгляд, позволяло России во время возможной войны угрожать индийско-британским коммуникациям. Опять индийско-британские коммуникации! Опять угроза Индии! Однако давайте вспомним слова Наполеона: «Ни в коем случае нельзя пускать русских в Константинополь, иначе они станут властелинами мира». И это говорил Наполеон, готовивший с Россией совместный поход на Индию, всячески искавший дружеских связей с русскими и полагавший главным своим политическим противником Англию. Едва ли не то же самое говорил и Бисмарк: «Если Россия овладеет Турцией, ее силы увеличатся почти вдвое, и она окажется вдвое сильнее всей остальной Европы, вместе взятой». Что же говорить об англичанах.
«Если русские возьмут Константинополь, королева будет настолько унижена, что, скорее всего, тотчас отречется от престола». Так королева Виктория лично писала премьер-министру Дизраэли, побуждая его «быть смелым». Принцу Уэльскому она заявила: «Не думаю, что без битвы с… этими отвратительными русскими… состоятся какие-либо соглашения или что мы когда-либо станем друзьями! Они всегда будут нас ненавидеть, а мы никогда не сможем доверять им». Население Англии полностью поддерживало свою королеву, хотя там мало кто имел ясное представление даже о местонахождении Болгарии или Герцеговины, не говоря уже о каком-либо понимании связанных с этим проблем. Настроение толпы было прекрасно подытожено в следующих словах джингоистской[11] песенки, делавшей тогда приличные сборы в мюзик-холлах:
Мы не рвемся в бой,
Но если, Боже мой!
Пошлем людей, пошлем суда
И множество монет.
Мы, истинные бритты,
Мы будем пиво пить,
Но русским не дадим Константинополь!
Таким образом, несмотря на окончание военных действий между Россией и Турцией, неожиданно вспыхнула угроза войны между Россией и Британией. Мало того, что в вопросе о статусе Болгарии, чтобы вынудить царя убрать войска из-под Константинополя, Британии удалось привлечь на свою сторону Австро-Венгрию, теперь на Мальту был срочно переброшен семитысячный британский корпус.
Стоявший под Константинополем с войсками Скобелев, свободно владевший всеми европейскими языками и постоянно следивший за современной ему военной мыслью, тут же предложил военному министерству устроить в ответ на это нашу демонстрацию в сторону Индии. Подробную разработку такой диверсии он представил Кауфману, еще будучи губернатором Ферганы в 1876 году. Достигнутые Россией на этот момент позиции в Средней Азии, на его взгляд, давали к тому прекрасную возможность. Подобная демонстрация могла наделать англичанам достаточно хлопот и тем отвлечь их от вмешательства в чужие дела. Тем более ни для кого не было секретом, что во время войны на Балканах англичане помогали Турции и военными специалистами, и деньгами, и боевыми припасами — несколько сот тысяч ружей и миллионы патронов — все иностранные наблюдатели признавали, что вооружены турки были гораздо лучше наших, — купленных на английские деньги, переданы были Турции в долг; несколько броненосцев, построенных в Англии, были сданы Турции также в долг. Поэтому такой ход русских политиков казался тогда вполне закономерным.