Русские в полный рост ощутили достаточность этой величины, когда в 1839 году попытались во второй раз дойти до Хивы.
Сомнения Санкт-Петербурга относительно британских планов в Азии и на ее рынках стали нарастать с того самого момента, когда Уильям Муркрофт четырнадцать лет назад посетил Бухару. К осени 1838 года в свою очередь забеспокоились Лондон и Калькутта, также опасаясь дальнейшего проникновения русских в окружающие Индию районы, когда в Кабул направился Виткевич. В октябре 1838 года, незадолго до того, как Россия узнала о британских планах свержения Дост-Мухаммеда и замены его марионеткой, граф Нессельроде писал своему послу в Лондоне об опасениях Санкт-Петербурга на этот счет. Он предупреждал его о «неустанной активности, проявляемой английскими путешественниками в распространении волнений среди народов Азии и в проведении агитации даже в самом сердце держав, окружающих наши границы».
Купцы и агенты уверяли, например, что в Хиву прибыли из Кабула двадцать пять англичан, предлагая хивинскому хану помощь против России войсками и деньгами. Именно этим, скорее всего, и объяснялась неопределенность поведения в последнее время хивинского хана, который то соглашался освободить из рабства и выдать всех русских пленных, то вдруг передумывал. Еще в апреле хан Аллакул через своих посланцев обещал выполнить справедливые требования России о выдаче всех русских рабов. Но лето прошло, а выполнять свои обещания он и не собирался. Необходимо было срочно принимать решительные меры, пока английские агенты окончательно не настроили хивинцев против России.
Давно пора было наказать это непокорное ханство, постоянно тревожившее русские границы и увозившее в рабство русских. Еще более убеждало русское правительство в необходимости срочного выступления в поход известие о взятии англичанами Кабула и изгнании оттуда расположенного к России Дост-Мухаммеда. И вот осенью 1839 года решение о выступлении было принято окончательно.
Официальной целью экспедиции в Хиву являлось освобождение из хивинского рабства множества русских пленных, наказание туркменских разбойников и работорговцев, регулярно грабящих местные караваны с русскими товарами, а заодно и смена правителя. Последнего русские военные, точно так же, как англичане в Афганистане, собирались заменить на собственного, более покладистого кандидата, который отказался бы от варварских методов управления страной, практиковавшихся в Хиве до сего времени.
Хопкирк пишет: «Выступать с критикой подобных намерений нелегко было даже Бернсу, хотя и он сам, и остальные сторонники наступательной политики в Англии ясно понимали, что на этом русское продвижение на юг не закончится. Следующими жертвами, скорее всего, станут Бухара и Мерв, а затем настанет очередь и Герата. Британцам оставалось теперь лишь одно: воспользовавшись свежеприобретенной базой в Кабуле, устремиться туда первыми. Макнотон считал, что в следующем же мае, едва только стает снег на перевалах Гиндукуша, нужно захватить Балх — важный плацдарм на Амударье. А оттуда уже можно нанести быстрый и эффективный удар по Бухаре, где жестокий эмир держал в тюрьме в нечеловеческих условиях английского посланника полковника Стоддарта.