Приготовления были закончены. Стол украшен. Нас сегодня ожидает романтический ужин, а за ним не менее романтическая ночь. Внутри все вибрировало от предвкушения, ожидания. Наконец, я услышал, как в дверях повернулся ключ.
Велит вошел, бросил сумку на пол и повис на моей шее.
— Ты помнишь! — воскликнул он, окидывая украшенный стол, а потом целуя меня со всей страстью, на какую только был способен. И я поддался этой страсти. Мы пили друг друга и не могли насытиться.
Об ужине было благополучно забыто. Держа на руках свое сокровище, не прекращая целовать, я потянул его в сторону нашей спальни. И тут по закону подлости раздался звонок мобильного.
— Не поднимай, — шепнул мой омега, — пусть все идут лесом. Это наш вечер, наша ночь.
Я бы может так и поступил, если бы не увидел, что звонок из больницы. Потянувшись за телефоном, успел заметить непривычное для моего омеги выражение лица: злорадство и…торжество? Но с чего бы ему взяться?
Раздумывать на эту тему было некогда. Схватив трубку, я нажал принятие вызова. На том конце раздался взволнованный голос нашего анестезиолога.
— Айтар, срочно…нужна твоя помощь… — затараторил он, а меня поразило то, как он все это говорил. Всегда сдержанный, спокойный, привыкший к любым ситуациям и никогда не терявший хладнокровия. Сейчас его голос напоминал плаксивого ученика, впервые столкнувшегося с кровью.
— Что могло произойти такого, что, мало того, что меня побеспокоили в мой выходной, так еще и твой голос… — договорить мне не дали.
— Айтар! Мой брат…он сорвался с вышки…пробито легкое, кусок арматуры проткнул живот, многочисленные переломы…спаси его… только ты можешь это сделать, — в голосе мужчины звучали истерические нотки.
Не раздумывая ни секунды, я чмокнул моего омегу в кончик носа.
— Прости, моя радость, но мне надо бежать. Ложись, не жди меня, а завтра… — я заговорщицки улыбнулся, а он, ничего не говоря, только кивнул.
С каким-то тяжелым сердцем я покинул моего омегу и помчался в больницу. А там, увидев парня, выругался. Недаром говорят, что у страха глаза велики. Парень явно родился в рубашке. Ничего серьезного у него задето не было. Не так оказался страшен черт, как его намалевали.
Вместо запланированной восьмичасовой операции, на все про все ушло часа полтора, не больше. Не став задерживаться, я помчался домой. Может мой мальчик еще не спит, и у нас есть возможность продолжить наш вечер.
Кольцо жгло внутренний карман пиджака. Я бежал…нет, я летел к своему омеге, которого оставил одного в такой день. Меня немного раздирала вина.
Стоило войти в квартиру, как я услышал стоны. Неужели Велиту плохо? Но только я не сразу понял, что меня смутило в этих стонах. Но бросился в нашу спальню, даже не раздеваясь. А ворвавшись, пораженно застыл, не веря своим глазам.