Сеар не стал отвечать. Вместо этого он исчез со своего кресла, а Филипп почувствовал опасность. Вскочив, напрягся и прислушался. Легкое дуновение ветерка, которого тут в принципе быть не могло. Спецназовец действовал на автомате. Сейчас ему пригодились тренировки «вслепую». Это когда всем спецназовцам завязывали глаза, а они должны были действовать только на эмоциях, ощущениях и обостренном чувстве опасности, позволяющем действовать на автомате.
Сейчас была именно такая ситуация. Он напряг слух, сжал кулаки. На мгновение, скосив взгляд на стол ректора, ища подручные средства обороны, Филипп увидел большой нож для разрезания бумаг. Пусть он и не достаточно острый, но хоть на что-то, да сгодится. Секунда, Филипп выполнил переворот, успел схватить нож и рассечь им воздух. И сам бросился в атаку на невидимого соперника. Рассуждать над необычностью ситуации не было времени. К тому же, тело не желало слушаться, такие маневры ему были не знакомы. Еще через один переворот начало ломать кости и выкручивать так, что Филипп заскрипел зубами, но не расслабился.
Мимо снова пронесся поток воздуха. Филипп сделал выпад наугад, рассчитав общую траекторию с учетом скорости, которую сам для себя определил по нескольким деталям. Например, заметив время, когда он чувствовал колебания воздуха около себя, и через какую долю секунды такое же колебание было на шторах, на плакатах, висящих на стене. Удар достиг цели.
Перед адептом снова появился ректор, держась за оголенное плечо и пораженно разглядывая ученика.
— Так кто же ты? — глухим голосом задал вопрос хозяин кабинета. — Еще ни разу, ни один человек не смог хотя бы зацепить вампира в его боевой ипостаси. Как тебе это удалось?
— Вампира? — Филипп опустился снова в кресло, продолжая сжимать рукоять ножа. — Слушай, куда я попал, а? А может я уже в дурке? Но где тогда желтые мягкие стены? Почему Стас меня ни разу не навестил? Ведь он должен был сообщить, как прошла операция по захвату грабителей? И это тело… Я, сорокалетний мужик, сейчас нахожусь в теле какого-то слюнтяя. Моя крыша окончательно поехала, — схватившись за голову, Филипп стал раскачиваться в кресле, пытаясь сложить в голове кусочки мозаики, которые упорно не желали складываться.
О других мирах и переселениях душ мужчина никогда и помыслить не мог. Всех гадалок и знахарок считал шарлатанками. О спиритических сеансах и слышать не хотел, не веря в то, что кому-то под силу вызвать дух умершего много веков назад. И вот сейчас вся эта ситуация выбивала его из колеи. Если поначалу он не осознавал очевидного, то после того, как Сеар сказал, кто он, реальность навалилась на мужчину тяжелым грузом.