И тут же в голове пронеслась мысль: «А ведь он такой красивый, такой нежный и обходительный…» К черту! Какая красота? Какая нежность и обходительность? Оно мне и даром не надо! Не хочу-у-у-у-у-у-у! Сколько я так просидел, не знаю. Но очнулся от дум только тогда, когда диск солнца стал медленно сливаться с горизонтом. А на воду стали опускаться сумерки. Тогда, кое-как встав, потянулся, размял сомлевшие конечности, и направился искать остальных.
Они оказались на палубе. На меня смотрели, как на привидение. И тут меня чуть не снес вихрь из этого крылатого, который вдруг стал меня целовать. Ах ты ж, гад! Ну я тебе устрою…
Пытаясь оттолкнуть его, я зажмурился и кое-чего представил. Вдруг, откуда-то из штанов раздался громкий рык:
— Хозяин, ты чего творишь? Я тут стою, понимаешь ли, а ты? Думай, что делать будем? Мне неудобно и больно! Я разрядку хочу! — все вокруг застыли, оглядываясь и не понимая, откуда идет голос. И только прислушавшись, сообразили что это такое…раздался оглушительный хохот. А крылатый с укоризной смотрел на меня, после чего развернулся и отправился к себе. Но до нас продолжали доноситься разглагольствования его члена, который я и оживил: — Хозяин, я упал? Почему? Ты вообще куда идешь? А я? Я же снова встану. И тогда… — дальше мы не услышали. Он спустился вниз, а я все вернул как было.
А вот нечего ко мне приставать. Налетел, целует. А разрешения спросить? «Но ведь приятно-то как было», — пронеслась в голове мысль, от которой я и поспешил избавиться.
— За что ты с ним так? — подошли ко мне все товарищи. Я только скривился, но ответил:
— А чего он на меня набрасывается? Что-то я не припомню, чтобы давал разрешения на обнимания и целования. А тут налетел… — не дав мне договорить, вмешался Даат:
— Тим! Он твоя пара. И не может без того, чтобы не касаться тебя. Это закон притяжения Истинных. Поэтому, ты зря злишься, — но эти слова прошли мимо меня. Я упрямо сжал губы и процедил:
— Я уже говорил и неоднократно, что пока не готов к таким отношениям. И свое мнение менять не планирую, — больше не став выслушивать отповеди, развернулся и отправился в каюту. Только спускаясь вниз до меня донеслись слова вампира:
— Да, сочувствую я этому летуну. Тяжело ему придется, — а потом, обращаясь, судя по всему к духу, продолжил: — А ты вообще молчи. Ты вообще действуешь неправильно. Туманишь мозги. Так что… — больше я ничего не слышал.
Всю ночь у меня во сне всплывали образы пернатого, где он меня обнимал, окутывая своими крыльями. Его губы страстно впивались в мои, и я с жаром ему отвечал. Затем он начинал исследовать мое тело… Вот тут я вскочил, как ошпаренный, обливаясь холодным потом.