Пришлось далеко бежать, метров двести: ближе телефона не было, а друзья все мои еще дальше жили. Наконец, долетела я до двух телефонов, что стояли между двумя магазинами на улице Дзержинского: "Книги" и "Знание". В "Книгах" продавали только художественную литературу, а в "Знании" — учебники, научные книжки; только открытки были в продаже в обоих магазинах. Удивилась: возле одного автомата стояла длиннющая очередь, а возле другого — ни души.
Так вот, ворвалась я в один автомат, глядь: трубка срезана! Поэтому люди и стояли в очереди. Посчитала: человек десять стоят, это сколько же мне ждать придется, пока моя очередь подойдет? Конечно, на всякий случай заняла очередь, потом передала свою очередь дяденьке, за мной занявшему, — велела ему "держаться" девушки передо мной, которая была испугана не меньше меня и плакала. Сдала, значит, очередь, и помчалась вперёд искать еще один телефон-автомат, без очереди. Рассудила верно: моя очередь подойдет не раньше, чем через полчаса, по минимуму. Бежала по аллее Дзержинского, смотрела по сторонам.
К сожалению, ни возле хозмага, ни возле галантерейного магазинов телефоны не работали: везде вездесущее хулиганье поработало. Пересекла магистраль, оказалась на той стороне, где ДК алюминиевого завода. Мы часто туда с девчонками бегали индийские фильмы смотреть и музыкальная комедия иногда там спектакли детские давала….
Так вот, за ДК стоял еще один известный мне автомат. Подбегаю: трубка на месте, только она не работала. Гудков не было. Что делать? Отчаяние мое все возрастало, подступало ощущение чего-то страшного, близкого, темного. Детские страхи так велики, что взрослым их не понять!
Рыдая, я залетела в универсам, что как раз напротив Дома культуры и, совсем голову потеряв, обратилась к продавщице в колбасном отделе:
— Тетенька! У вас в магазине телефон есть? Мне очень позвонить нужно! Мне так страшно! Брежнев умер, а дома никого нет, и мне так страшно… — И слезами горючими залилась. Продавщица, то ли еще не знала об этой новости, то ли была женщиной спокойной до крайности, отреагировала спокойно, только брови у нее вверх поползли и на лбу морщинки обозначились.
Но она мне не отказала, представляете? Взяла меня за руку и провела внутрь магазина, наверное, к самой заведующей. Объяснила той на ухо, что к чему, и та тетенька тоже не стала спорить: спросила у меня номер телефона мамы и сама его набрала. Я разревелась в трубку. Ревела в голос, все причитала: что будет? Мама, судя по голосу, тоже была испугана: она же у меня не где-нибудь работала, а в военной организации и очень многое знала обо всем. Кто что значит в правительстве, и где в нашей области находятся воинские магазины, в которые она на ревизии ездила. А при тех магазинах воинские части размещались. То есть, конечно, наоборот: магазины были при воинских частях. Ну, неважно! Так вот, мама сказала, чтобы я ничего не боялась и шла домой. А она сейчас отпросится с работы, — все равно, мол, сегодня никто не работает, все только лясы точат, — и вскоре приедет. А потом, наверно, вошла ее начальница Нина Дмитриевна, поэтому мама замолчала, сказала только: "Жди!" И все, трубку положила.