Чума покачал головой: долго им придётся терять время на этом Павелецком вокзале, так и темнеть начнёт… А вечером и проезд дороже, и магазины не работают наверняка: не наше время! Чувствовал он себя очень неуютно, словно нахлебник на тоненькой шее своей спутницы, да, в сущности, так оно и было…
Кто бы мог ожидать, что в вагоне можно встретить отзывчивого человека? Чума давно уже понял: Мышка сама не из ахти какой богатой семьи: скорее всего, вовсе без отца выросла, — и в Москву она действительно ехала "работать"… Зато сейчас — он единственный на всём белом свете, с кем она может разделить свое беспокойство о происходящем…
Так Мышка прибегала к Чуме несколько раз подряд за тот час, что длилась ее очередь. Рассказывала о странных пассажирах, стоящих в очереди. Чума слушал с интересом, но без особого энтузиазма: мысли его в тот момент отдалились от места текущих событий. Парень неотступно думал о том, куда ему направиться в этот неожиданный день. Где его смогут принять и поверить?
Ведь права его юная попутчица: трудно ему придётся в чужом мире одному, без документов и средств к существованию, без единой родной души. Впрочем, почему так? Ему в голову явился неожиданный выход: он отправится к родной бабушке под Новокузнецк: в 1991 году бабуля только недавно овдовела, работала на деревенской почте заведующей и наверняка не откажется принять нежданно возросшего внука, который только что родился в этом времени… Сколько же ей лет? Немногим более сорока… удивительно! Вот так счастье подвалило: увидеть собственную бабушку почти молодой женщиной, — не каждому посчастливится!
Впрочем, говорить правду о том, кто он есть таков, Макс бы не стал: ни к чему травмировать хрупкую женскую психику: и так бабушка пережила тяжелое потрясение, недавно муж погиб в автокатастрофе… Хорошо, что они с Вадимом появились у родителей: их часто возили к бабуле, — для отвлечения последней от грустных мыслей. Однако, что будет, если он объявится точно в тот момент, когда к ней нагрянут его родители вместе с детьми, среди которых будет он сам, крошечный пищащий Максик?…
Чума порешил назваться именем сына бабушкиного брата, военного моряка, ранее жившего в далёкой Находке. У того имелись жена и двое детей, но, после развода, вышедшего в отставку и начавшего на почве пенсионной тоски пить запоями младшего брата с красавицей-женой, Агафья Тимофеевна, — так звали бабушку Максима Мазаева, более не видела. Все контакты Агафьи с братом и его бывшей семьей прекратились. Не по вине бабушки: та продолжала писать письма по прежнему местожительству брата, но письма возвращались назад непрочитанными: "адресат выбыл".