Мужчина замирает. Упирается руками в стену и, обернувшись, смотрит на меня. В меня впиваются проникновенные глаза цвета черного кофе, а исходящий от него жар согревает мою кожу. Он пахнет мужчиной — никакой парфюмерии, гелей и лосьонов. Лишь аромат соли и пота.
Он молчит. К счастью, он не глуп.
Симулируя приподнятое настроение, улыбаюсь. На самом же деле я далек от веселья. Меня ужасает риск, на который я иду. И чувствую я не только ужас. Меня переполняют эмоции, которым я не могу дать названия. Такие эмоции стоило оставить в запечатанной коробке и надежно спрятать в студии.
Возможно, моя история и прозвучала подозрительно, но охрана ее под сомнение не ставит. Они привыкли мне подчиняться. Они глазеют друг на друга и смеются. Им всегда было со мной некомфортно. Но они слишком меня боятся, чтоб демонстрировать неудобства. Опасаются моего влияния на босса.
Ладони потеют, из-за чего «люгер» скользит в руке. «Черт».
— Хочешь, мы его пристрелим? — спрашивает по-русски один из них. Они часто говорят со мной на русском.
Качаю головой.
— Я с ним разберусь, — на ломаном русском отвечаю я, тон равнодушный. — Отвезите босса домой. Дима впереди, двое с Ползиным. Никаких ошибок, понятно? Проверьте каждую комнату.
Мы говорим о кондо Ползина в Вест-Сайде. Там относительно безопасно. И ехать не очень далеко.
Они кивают, отступают и убирают оружие. Чувствую, что прижатый мной к стене мужчина улавливает момент их отхода. Дальше будет сложнее. Надеюсь, мой заложник достаточно умен, чтоб понять: хуже момента для нападения не придумаешь.
— Ладно, Коди, — произношу я. — Хочешь пообщаться? Хорошо. Даю тебе пять минут, чтоб убедить меня в промахе, и что ты на самом деле не изменник.
Держа руки поднятыми, Неро потихоньку оборачивается. Он долго глазеет на кучку остолопов, а потом переводит взгляд на меня. Смотрит почти ласково.
Дима проходит к двери. Остальные следуют за ним, словно подружки невесты в мужском обличии.
Неро мягко говорит:
— Я бы никогда не изменил тебе, малыш.
Боже, его голос. Глубокий, раскатистый и теплый. По телу бегут мурашки.
Скрывая свою необъяснимую реакцию, я приветливо улыбаюсь.
— Ты же понимаешь, что, если твои заверения меня не убедят, я прострелю тебе колени?
Дима и его братва хмыкают, а потом закрывают за собой дверь.
Коди — Неро? — улыбается в ответ. Верхнюю губу делит пополам бледный, почти незаметный шрам. Он сантиметр в длину, чуть левее губного желобка.
— Что мне нужно сказать, чтоб убедить тебя, солнышко?
Сейчас мы одни.
Смотрю ему прямо в глаза, потом осторожно перевожу взор на один угол комнаты, затем на другой, показываю, где расположены камеры и микрофоны.