А потом он отпускает мою губу и отпихивает меня. Рука, в которой я до сих пор держу «люгер», опускается вниз.
— Я не ревную, — усмехается Неро. — Ни в чем себе не отказывай. Наслаждайся своим русским папиком.
Он не добавляет «пока можешь», но оно и так ясно. Между нами повисает угроза. «Я убью Ползина». Таково его послание.
Натянуто улыбаюсь.
— Я так и планирую. — Мой жесткий, резкий тон — предупреждение. Нужно, чтоб он услышал мою решимость, чтоб понял: я больше не буду таким добрым.
— Ты никогда не найдешь никого лучше меня, солнышко, — играя свою роль, рычит он.
Улыбаюсь и играю свою роль.
— Лучше больше не отсвечивай в обозримой близости, Коди. Как бы ни был хорош этот минет, повторять представление желания нет.
Он выпячивает подбородок.
— Считаешь, я стану выполнять твои приказы?
Склоняю голову вбок и хлопаю ресницами.
— Да. Иногда, думаю, да.
И он становится красным — на самом деле разрумянивается. О, да. Я жажду повторить представление. Еще как. Хочу его под собой, возле своих ног, под своими острыми тринадцатисантиметровыми каблуками. Хочу его любым способом, каким смогу заполучить. Я не хочу его убивать.
Но вдруг понимаю, что этот мужчина вынудит меня его убить.
Вздыхаю.
— В следующий раз я не буду таким любезным, — предостерегаю я.
Повисает тишина, и в голову приходят непрошеные образы того, каким нелюбезным я мог бы с ним быть. И ни один из них не рисует картинку его убийства. Подбираю с пола клатч и убираю «люгер», потом провожу ладонью по его руке и вытаскиваю его из комнаты.
Водитель и двое охранников все еще стоят в коридоре. Ползин оставил их со мной — в глазах всего мира я по-прежнему трофейная подружка, которой требуется его защита, а не наоборот. Видимость для Ползина очень важна.
Симулируя скуку, охрана наблюдает, как я тащу Неро к лифту в конце коридора. Возле закрытых дверей мы останавливаемся, и я нажимаю на кнопку.
— Все кончено, — говорю я, надеясь, что он смирится. В глубине души я осознаю, что нет. Некоторые не могут прекратить до тех пор, пока не умрут. Ничего другого я от Неро и не жду.
Он смотрит на меня своими черными глазами, — в действительности они темно-карие: смесь жженой умбры и ламповой сажи — и его губы подрагивают.
— Ты разбиваешь мне сердце, солнышко.
— Не провоцируй меня, — произношу я, и тут же открываются двери. — Я серьезно.
Спиной вперед он спокойно проходит в лифт и не отрывает от меня взора. Даже не взглянув, жмет на кнопку.
Заставляю себя отвернуться, прежде чем двери закроются, и переключаю внимание на своих товарищей.
Они сообщают, что Ползин все еще внизу. «