Его черная одежда как вторая кожа. Хорошего качества, созданная для скалолазания и бега... и драк. Блестящие светлые волосы собраны в хвост на затылке. Строгий стиль демонстрирует безумное совершенство его лица. Вероятно, есть тысячи определений его внешнего вида. Совершенный идеал, что совмещает в себе мужественность и женственность: высокие скулы, прямой идеальный нос, надменно вздернутые брови, янтарные глаза, из-за которых я опять вспоминаю о хищной птице.
— Пожалуйста, — говорит он своим фантастическим английским акцентом. — Не останавливайся из-за меня.
— Никогда не был эксгибиционистом, — отзываюсь я, но руку не убираю.
Повисает тишина. В помещении становится жарче.
— Ты должен закончить, — наконец произносит он.
Понимаю, он пришел меня убить. Разумеется, я думал об этом и раньше, но теперь знаю наверняка. Он дарит мне последний оргазм. Он подобен Смерти. «Люгер» лежит в руке свободно и в то же время с умыслом.
Мой член уже должен был уменьшиться в размерах.
Но нет.
Почему я не услышал, как он пришел? Даже с включенным душем я должен был услышать... Должен был быть готов. А все потому что я до сих пор в шоке от произошедшего ранее.
От своей долбаной ошибки новичка.
Я так запутался, что облажался еще раз.
В голове творится неразбериха, я пытаюсь отыскать перспективность в этой ситуации. Не то чтоб я боюсь умирать. Черт, смерть меня вполне устроит — валяй, вперед.
Главное, чтоб я забрал Ползина с собой.
Но сейчас я в ловушке.
Взгляд бодигарда путешествует по мне, следует за стекающими по моему телу каплями.
Рот приоткрыт, язык облизывает губы, чем он выдает себя с головой и поражает меня.
«Он меня хочет».
Сердце долбится, я скольжу левой рукой по яйцам, легонько их ласкаю. Просто потому что могу.
Он опускает взор туда, где разворачивается действие. Лишь от этого я трепещу, кажется, будто по мне пропускают электрический ток.
Правой рукой вновь обхватываю член. Медленно и уверенно пробегаю кулаком по всей длине, кончики пальцев едва касаются нежной кожи.
Он наблюдает.
Знание, что я могу распоряжаться его вниманием, взрывает мозг.
— Чуть раньше ты оставил меня в подвешенном состоянии, солнышко, — вымученно улыбаясь, говорю я.
Он поднимает глаза, и наши взгляды встречаются. Он молчит.
— Это было подло.
Его губы подрагивают.
— Я спас твою гребаную жизнь.
— Да, но на какой срок?
Мышцы на его подбородке напрягаются. Мы оба знаем, что это означает.
— Если твой член так сильно тебя беспокоит, — отзывается он, — можешь кончить. Я подожду.
Вздергиваю бровь. Хренов Джеймс Бонд.
— С чего бы? Хочешь посмотреть?