«Черт».
— Может, уже просто начнем? — говорю я. — Давай ты уже меня свяжешь и побьешь?
Мастер Том выпрямляется. Приподнимает бровь.
— Считаешь, ты здесь главный?
«Да, немного», — думаю я, но ответ даю в его пользу.
— Нет.
Он встает и указывает на пол.
— Займи нужную позу. — Он ударяет хлыстом по ладони. — Живее.
Вынуждаю себя подчиниться и встаю на колени. Он бродит вокруг меня, дотрагивается кончиком хлыста до моего колена.
— Руки сюда. Не заставляй меня повторять.
— Ты первый раз об этом говоришь, приятель.
Кончиком хлыста он приподнимает мой подбородок. Встречаю его взгляд. Он в бешенстве.
— Ты будешь обращаться ко мне «мастер», и то только когда я разрешу тебе говорить. Уяснил?
Подавляю вздох.
— Да.
—Что «да»?
— Да, мастер, — с трудом проговариваю я. Боже, звучит скучно. Черт, мне реально скучно.
— Ясно. Желаешь все себе усложнить. Отлично. Подъем.
Поднимаюсь.
— Что? Что я сделал не так?
Он меня разглядывает.
— Ты знаешь что. Думаешь, я позволю с собой общаться подобным тоном?
Насупливаюсь. Конечно, ответ был не в стиле военного лагеря «да, СЭР!», но он о таком и не просил. Он дал размытые указания.
Кит всегда выражается ясно. Всегда можно понять, чего Кит хочет.
«Расправь немного плечи и подними подбородок. Продемонстрируй себя по-настоящему. И бедра раздвинь еще шире...».
От воспоминания член набухает, и я неловко ерзаю. Говорю:
— Про тембр голоса ты не уточнял.
Парень с интересом глазеет на мою промежность и, по-видимому, приходит к неверному выводу.
— Да, мастер, — решительно и четко выдает он. — Вот такой тембр голоса мне нужен. А теперь попробуем заново. — Он щелкает хлыстом об пол — сильно.
Я что-то чувствую. Хотелось бы, чтоб это была похоть, но больше похоже на негодование. Знаю, чего он хочет, и изо всех сил стараюсь дать. В конце концов, я сам напросился.
Встаю на колени, ладони опускаю на бедра.
Он кружит вокруг меня один раз, второй, потом дотрагивается хлыстом до моего подбородка.
— Давай послушаем.
Втягиваю воздух и мечтаю перейти к той части, где он будет меня бить.
— Я не в настроении.
Он опять вздергивает бровь.
— Так не пойдет. — Он проходит к стеллажу и возвращает хлыст на место. А из выбора розги устраивает целое шоу. Щелкает ею по стене. — Обычно свои игрушки я кому-нибудь передаю, но ты определенно станешь лучшим в классе. Теперь раздевайся, — говорит он.
Выполняю. Мне совершенно не стыдно перед ним раздеваться. До фига парней видели меня обнаженным. Но стояка я уже лишился. И мне неприятна мысль, что он увидит меня в расслабленном состоянии. После всей проделанной работы это его оскорбит.