Завидная наша судьба (Стученко) - страница 157
Но время... Его почти не было.
Своим замыслом я поделился с корпусным инженером Василием Семеновичем Стрельниковым, и этот скромный, тихий по характеру и внешне не очень внушительный человек совершил чудо. Темной ночью по глубокому снежному покрову он сумел подвезти на нужные направления противотанковые мины. Противотанковые поля были созданы. Стрельников сделал невозможное.
>В. С. Стрельников
К трем часам ночи наступила полная тишина. Темно. Только изредка взлетают осветительные ракеты. Начальник разведотдела доложил, что никаких данных от заброшенной в тыл противника разведки нет.
Еле уловимые признаки рассвета заставили усилить наблюдение. Темные контуры леса, занятого противником, стали выступать из мглы все более и более отчетливо. Рев множества моторов как-то сразу ворвался в предутреннюю тишину.
— Дать сигнал по радио и ракетами о готовности к отражению атаки танков! — приказываю начальнику оперативного отдела...
Когда танки оторвались от опушки леса, мы не заметили. Увидели их уже в поле.
— Множество танков движется на нас, сосчитать трудно, — докладывает стоящий неподалеку от меня разведчик артиллерист старший сержант Ряузов.
Между прочим, у Ряузова был несомненный талант художника. После войны мы направили его учиться в Москву, он стал неплохим живописцем, написал несколько картин, и среди них полотно, отобразившее этот памятный бой.
Танков шло много, но меньше, чем казалось. За танками двигалась пехота на бронетранспортерах, которые мы сначала приняли тоже за танки.
Первыми открыли огонь противотанковые орудия и ружья из боевых порядков пехоты 22-й и 56-й дивизий. Но противник легко прорвался через позиции пехоты. И тогда ударили гаубицы...
Обычно мы считали и сейчас считаем, что из ствольной артиллерии главным противотанковым средством являются пушки. Но то, что мы наблюдали в то памятное утро 28 декабря, опрокинуло все ранее имевшиеся представления о противотанковых способностях гаубиц. Это была потрясающая картина расстрела танков врага.
Гаубицы били прямой наводкой с двухсот — максимум шестисот метров. Эффект был потрясающий. Когда снаряд попадал удачно, раздавался лязг и башня танка, словно игрушечная, срывалась с основания и летела в сторону. Через две — три минуты с десяток вражеских машин пылали факелами. Остальные не выдержали, остановились, повернули бронетранспортеры. Совсем рассвело, и стало хорошо видно, как под огнем немецкая пехота спрыгивает с машин и в панике бежит к лесу. Вот тогда-то мы и разобрались окончательно, где были танки, а где бронетранспортеры.