Я рассказал дежурному по школе, что произошло. Утром обшарили развалины. Там было пусто.
Больше мы в одиночку улицы не патрулировали.
* * *
Январь 1924 года на Украине выдался холодным. В коннице сильные морозы всегда переживаются очень тяжело. Труднее уход за лошадью. Мерзнут ноги при езде верхом, лоза при рубке не срезается, а ломается. Глиняная голова, затвердевшая на морозе, отбивает клинок, точно бетонная. Неопытный всадник при этом может и шашку выронить.
В такой вот холодный день, закончив вечернюю чистку лошадей, мы спешили в казарму отогреться. И видим: у входа стоит дежурный по эскадрону курсант Гиже, бывший червонный казак, провоевавший всю гражданскую войну. Несмотря на мороз, он без шинели. Прислонился головой к косяку двери, закрыл лицо руками. Бросаемся к нему:
— Гиже! Что с тобой?
Курсант поворачивает к нам свое залитое слезами лицо. С трудом выговаривает:
— Ленин... Ленин умер...
— Как умер? Кто тебе сказал такое? — посыпались возгласы.
Все ринулись в казармы.
Через час в клубе школы мы слушали горькую весть, в которую никак не могли поверить, против которой восставало все наше существо.
Ленина нет с нами... Умер Ленин... Как же, как мы будем без него?
Ком подкатывал к горлу.
Из клуба возвращались в горьком безмолвии.
Что же теперь будет? Кто поведет страну, народ к коммунизму? А враги? Радуются, что мы осиротели. Думают, взять нас будет легче без нашего Ленина. Но нет! Ошибаются, гады, нас не возьмешь! Поднимемся как один, народ весь встанет...
Такие мысли, только что высказанные в клубе, не выходили из головы. От них становилось жарко, что-то хотелось сейчас сделать такое, чтобы весь мир увидел, на что мы способны, даже потеряв Ленина.
Ленина нет, нет его... Эта мысль вновь острой иглой впивалась в сердце, в мозг...
На другой день мы, как и все население города, вышли на траурную демонстрацию. На пять минут замерла жизнь, только заводские и паровозные гудки рвали сердце на части. Сильный мороз как бы обострял и усиливал горе каждого из нас. Вся страна скорбела, провожая своего вождя в последний путь.
Необычно серьезно и старательно мы принялись за свои дела. Каждый считал, что теперь он должен работать за двоих, за троих, работать так, чтобы заслужить право называть себя ленинцем. Повысилась дисциплина. Курсанты стали еще прилежнее учиться.
В эти скорбные дни в партячейки потоком стали поступать заявления с просьбой принять в партию. В несколько раз выросла и партийная организация нашей школы.
* * *
Побывал у нас Григорий Иванович Котовский. Вместе с нами учились несколько бойцов из его корпуса. Котовский внимательно следил за их успехами. Среди котовцев, как мы называли этих товарищей, выделялся Альфред Тукс, за боевые заслуги награжденный двумя орденами Красного Знамени. Курсант выпускного класса, он отличался большой усидчивостью и добросовестностью в учебе и пользовался в школе всеобщим уважением. Но как-то получилось, что у него возник конфликт с нашим Карповым. Будучи человеком горячим, Тукс повел себя непозволительно. Это справедливо было расценено как серьезное нарушение дисциплины, и Тукса, отчислив из школы, отправили в корпус.