Неожиданно в трехстах — четырехстах метрах от передовой из-за куста вырастает фигура командующего армией Власова в каракулевой серой шапке-ушанке и неизменном пенсне; сзади адъютант с автоматом. Мое раздражение вылилось через край:
— Что вы тут ходите? Смотреть здесь нечего. Тут люди зря гибнут. Разве так организуют бой? Разве так используют конницу?
Подумалось: сейчас отстранит от должности. Но Власов, чувствуя себя неважно под огнем, не совсем уверенным голосом спросил:
— Ну и как же надо, по вашему мнению, наступать?
Я стал горячо, волнуясь, обосновывать свою точку зрения. Но, видимо, обстановка не располагала к дискуссии. Командующий меня оборвал и предложил вечером прийти в землянку командира танковой бригады генерала М. Е. Катукова[25].
Возвратившись на свой наблюдательный пункт, связываюсь с И. А. Плиевым и докладываю обо всем, в том числе и о сцене с Власовым в лесу.
— Очень хорошо, что ты дал ему бой, но как бы он с тобой сегодня не рассчитался, — услышал я в ответ.
Вечером в тесной, жарко натопленной землянке собрались командиры и комиссары дивизий и бригад.
Власов снова поставил общие расплывчатые задачи на атаку. Командиры-кавалеристы пожаловались, что людей у них мало. Власов ответил, что надо уменьшить число коноводов. Это даст еще двести — триста пеших бойцов.
С большим возмущением выслушав такую рекомендацию, прошу слова. Резко критикую организацию и управление боем со стороны штаба армии. Ну теперь-то он меня за эту критику обязательно снимет с дивизии. Но, к моему удивлению, командарм ответил спокойно:
— Хорошо, попробуем действовать по вашему плану.
И приказал Катукову идти в атаку совместно с нашей 20-й кавдивизией по моему плану. На этом совещание закончилось.
Договорившись с Катуковым о порядке завтрашней атаки, радостные и полные надежд на успех, мы с комиссаром добрались до своего НП. Началась подготовка к предстоящей атаке. Эта работа продолжалась всю ночь. Пришлось всех оставшихся бойцов свести в один полк под командой подполковника Калиновича. Главное в подготовке атаки помимо увязки по времени и по целям огня артиллерии, пулеметов, согласования движения бойцов и танков состояло в том, чтобы вселить в бойцов веру в успех, поднять их наступательный порыв. Эту часть задачи блестяще выполнил комиссар дивизии Евгений Евгеньевич Алексеевский[26]. Наш комиссар не был кадровым военным. На фронт он пришел с поста министра сельского хозяйства Таджикской республики. Любовь к Отчизне, ненависть к врагу, глубокая партийность сделали Евгения Евгеньевича страстным агитатором, способным простым и убедительным словом поднять людей на подвиг. У Алексеевского широкое, открытое, всегда улыбающееся лицо с умными серыми глазами. Обаятельный человек. Нас с ним связывала сердечная дружба. Комиссар дивизии и другие политработники всю ночь находились в боевых порядках, беседовали с людьми, подбадривали их, проследили за тем, чтобы в траншеи была доставлена горячая пища.