– Пашунчик пытается вставать, – объявила Ярослава.
– Молодец парень, – кивнул Руслан. – Весь в отца.
– А Тёшка жуёт всё подряд, и у него уже режутся зубки.
– Весь в тебя, – определил Руслан.
Ярослава засмеялась, шлёпнула его ладошкой по спине и принялась доставать из кухонного комбайна тарелки с едой. Её рацион был обширней и питательней, так как она кормила малышей своим молоком.
Поговорили о медицине, способной оживить мёртвого и спокойно загубить живого, о необходимости прививок (Руслан был против), о системе обслуживания, о питании маленьких, когда они подрастут, о погоде, о планах на воскресенье (была пятница), и Руслан побежал в сад, где копался у колодца, как заправский сельский житель, дважды воскресавший Сильва Веласкес, бессменный помощник, секретарь и телохранитель Ярославы.
– Больше уделяй внимания охране, – сказал ему Руслан, ища глазами отца. – Где старший?
– Улетел по делам в Брянск.
– Я на службу, звони, если что.
– Будь спокоен, командир. СОМ на связи постоянно.
Он имел в виду систему обнаружения следящих микроустройств, использующую нанотехнологии. Только она и спасала организации и отдельных людей от нападений наноботов, широко используемых практически всеми криминальными сообществами.
Руслан потрогал место на затылке, где под кожей был вживлён «вшинник» – защитник от психотронных атак, кинул взгляд на встающее над лесом солнце и вернулся в дом, чтобы переодеться в стандартный уник официала спас-службы. Через пару минут он уже выходил из метро центра УАСС.
Здание российского Центроспаса располагалось на левом берегу реки Оки, недалеко от старинной Рязани, превратившейся к концу двадцать третьего столетия в мегаполис с населением в пять миллионов человек. Руслан не раз любовался им с верхних этажей Управления или когда по какой-то надобности пролетал над городом на флайте. Однако в данный момент он спешил в свой аналитико-экспертный отдел, занимавший двадцать первый этаж здания, и не собирался начинать работу с мечтательного созерцания сельских пейзажей в бассейне Оки, удивительным образом сохранившихся в век технолоббинга, объединившего множество сервис-технологий. Ручной труд в начале двадцать четвёртого века практически полностью исчез, производством товаров народного потребления занимались автоматические фабрики, компьютеры и роботы, даже сельским хозяйством заправляли кванк-калчеры, и лишь люди, уважающие традиции и нравственные критерии, упорно копались в земле, ухаживая за садами и огородами вручную, или воспитывали детей, применяя древние методы, закладывая в души истинные человеческие качества.