«Книжные полки», — потянув за край ближайшего куска ткани, скрывающей нечто высокое и громоздкое, девушка обнаружила пустой шкаф. Переместив взгляд на ближайшую стопочку книг, присела с ней рядом. Устроившись прямо на полу, стянула с большого кресла неподалеку мягкую подушку, подоткнула ее под спину и… взяла в руки лежащую сверху папку.
«Приступим!»
Легчайшим движением пальцев дернув за незамысловатый бантик, легко освободила содержимое. Даже такого плавного прикосновения оказалось достаточно, чтобы тончайшие листы бумаги взмыли в воздух, словно потревоженные ее дыханием, и веером рассыпались возле нее. А на них…
«Январь. Январь. Январь…»
Девушка всматривалась в изображения, поражаясь таланту художницы. В том, что создатель этих рисунков девушка, сомневаться не приходилось. Каждый штрих, мазок, мельчайшая черточка буквально дышали восхищением, обожанием. Любовью… К объекту, послужившему моделью для этих рисунков.
А что же тот, кто, вне сомнений, стал для художницы источником бесконечного вдохновения?
«Холоден, отстранен и… безумно прекрасен».
Всматриваясь в лицо Месяца, полного сил и глядящего с белоснежного листа чуть ироничным и самодовольным взглядом воплощенного совершенства, Милава забыла, как дышать. Но совсем не из-за переполнившего душу восторга от возможности сколь угодно долго всматриваться в эти идеальные черты.
Девушка взглядом словно проникла глубже, сумела рассмотреть в сумерках окружающей Месяца ночи, в бездонной глубине его глаз то, что скрывал слой краски. Отчаяние, муку, боль… Чувства той, что так беззаветно любила, уже понимая, что никогда не познает взаимности.
Вздрогнув, Милава поспешно собрала рисунки и вновь запихнула их в папку. Не отпускала девушку мысль, что листочки эти — зеркало, в котором ей позволено увидеть себя будущую. Такую же несчастную, как предшественница, если только…
«Если я допущу такую же ошибку!» — выработанная за годы жизни стратегия существования и сейчас не дала сбоя, подсказав решение: не подчиняться эмоциям, а во всем действовать по плану!
Решительно отложив в сторону папку, девушка взяла книгу, что, возможно, тоже принадлежала влюбленной художнице. На эти мысли Милаву навели картинки, которые буквально приковали ее взгляд, стоило только перевернуть несколько страниц.
«Только тот, кто сам может творить, способен почувствовать суть необъяснимого очарования этих… произведений искусства», — Милава и сама толком не поняла, что зацепило ее взгляд, но никак не могла насмотреться на словно ожившие картины из тончайших завитков витиеватого металла.