Она, кажется, собиралась печь торт. Молли снова взялась за работу.
Ее мать всегда пекла его, когда была чем-то серьезно расстроена. Молли знала: если на столе этот торт, значит, что-то нарушило мамино душевное равновесие.
Как-то, приехав домой во время университетских каникул, Молли спросила:
— Но почему ты печешь именно этот торт? Ведь ты же его не любишь.
— Не люблю, — согласилась мать. — Все дело в процессе приготовления.
— Наверное, взбивая крем, ты воображаешь, что бьешь кого-нибудь, — поддразнивая, предположила Молли.
— Гм… Может быть. Но я унаследовала эту привычку от твоей бабушки.
— Способ отвлечься от своих проблем?
— Что-то вроде того, — кивнула миссис Барнс.
Сейчас, осознав, что повторяет семейную традицию, Молли едва не расплакалась. Но в этом занятии действительно было что-то успокаивающее.
Неужели через какие-нибудь двадцать лет ее собственная дочь вот так же будет стоять над миской с тестом, давая выход своим отрицательным эмоциям?
Ее дочь. Лицо Молли смягчилось и словно осветилось изнутри.
Разумеется, девочка будет похожа на отца, она унаследует его яркую внешность, но в более мягком, женственном варианте. Он будет обожать ее и баловать, а потом начнет обвинять Молли в том, что она недостаточно строга к дочери. Он будет ходить с ней на рыбалку и научит плавать, а потом вдруг потрясенно заметит, что она превратилась во взрослую красивую женщину.
Он будет ненавидеть ее приятелей-мальчишек, а когда ей настанет время покинуть дом, с трудом удержит слезу расставания.
Конечно, их дочь откажется носить титул, но будет тайно гордиться своими предками…
Молли сердито вздохнула, когда слезинки одна за другой закапали на стол. Она грустно смахнула их. Какой смысл плакать? Алекс не для нее.
Он богат и знатен. Правда, если верить Бобу, граф Сент-Оутел — передовой и либеральный хозяин. Он запретил охоту, постоянно заботится о благосостоянии своих арендаторов, не торгует унаследованными титулами и привилегиями…
Но все равно между нами — пропасть, сказала себе Молли, потому что… Она начала поспешно перекладывать тесто в форму.
Я занялась выпечкой, чтобы заставить себя не думать об Алексе, а вовсе не наоборот, сурово напомнила она себе, машинально поднося ложку ко рту.
В детстве она обожала сырое тесто, но сейчас густая сладкая масса показалась ей безвкусной. Наверное, я просто выросла, с грустью решила Молли.
Она представила, с каким удовольствием стала бы облизывать ложку ее дочь… Дочь Алекса…
Молли сердито вздохнула.
К чему так мучить себя? В этом нет никакого смысла. Ни малейшего.