— Госдума отложился осеннюю сессию на две недели, — сообщил Харитонов. — Или до урегулирования текущего кризиса.
— Боятся народного гнева народные избранники, — заметил я.
— Сумасшедших во все времена хватало, — сказал Харитонов. — Только сейчас у них возможностей больше.
* * *
— Вы тоже считаете, что сейчас у сумасшедших больше возможностей, чем раньше? — спросил я, устраиваясь на кушетке в кабинете штатного мозгоправа.
— Хотите поговорить об этом? — мозгоправ была женщиной, возможно, мне следует использовать феминитив? Мозгоправка? Звучит, честно говоря, не очень, но это общая проблема большей части феминитивов.
Доктора… докторшу… докторку звали Светланой, ей было лет тридцать, и эники, очевидно, успели достать её до глубины души.
— Если честно, я вообще не особенно не хочу с вами разговаривать.
— Можете сформулировать, почему?
— У вас профессиональная деформация и вы попытаетесь найти во мне психа.
— И это вас беспокоит?
— Да.
— Почему?
— Потому что все мы в той или иной степени безумны, но я бы предпочёл не узнавать эту самую степень моего личного безумия.
Она нахмурила свое миловидное личико.
— То есть, вы считаете себя не совсем нормальным?
— А что вообще можно считать нормой в нашем безумном мире? — спросил я. — Вы же знаете, что было вчера в центре? Ожившая груда камня бегала по улице, расшвыривала машины и крушила здания. Восемь человек погибли.
— Вы там были? — спросила она.
— Ползал на задворках вместе с коллегой.
— И как вы себя чувствуете после этого?
— Устал. Колени болят.
— А эмоционально?
— Тогда просто устал.
— Как вы спали этой ночью?
— Сном младенца.
— Принимали что-нибудь?
— Препараты? Нет.
— Алкоголь?
— Тоже нет.
— Я читала ваше личное дело, — сказала она. — Там написано, что вы очень спокойно воспринимаете всё, что с вами происходит. Что вы избежали шока после инициации, а это удается очень немногим. Что отказались от психологической помощи после операции Безопасника, в результате которой был ликвидирован Факел, — любопытно, что женщину-целителя она не упомянула. — Вы всегда были такой спокойный?
— Я думал, вы будете спрашивать про отца, — сказал я. — Какие у меня с ним отношения, не ревновал ли я мать, не было ли в семье домашнего насилия.
— А оно было?
— Нет.
— И какие у вас отношения с отцом?
— Нормальные.
— А как насчет Эдипова комплекса?
— Всё мимо.
— Поймите, — сказала она, делая отметку в планшете. — Это наша первая встреча из очень многих. Мы просто знакомимся, притираемся друг к другу, и, что бы вы ни думали, моей главной задачей вовсе не является разблокировка ваших скиллов, которая сделает вас очередной машиной для убийства. Я просто хочу вам помочь.