Раз они большей частью здесь, спалю я к чертям весь этот тёмный мир! Главное, чтобы сил хватило. Тру ладони, разжигая синие пламя.
— Не смей! — кричит Денграсси, отпуская свои лассо. Поздно, друг мой, поздно! У меня тут огненный апокалипсис. Пламя, пряча нас в тепло, поглощает всё на своем пути. Сколько силы в нём, сама удивляюсь! Ведьмы испаряются за секунды, ни криков, ни паники. Пламя гаснет, кругом порядок и чистота…
— Уф! — спокойно выдыхаю.
Он прижимает меня к себе сильнее.
— Что же ты натворила, ведьмочка? — его голос полный боли. С недоумением поворачиваюсь к нему, на глазах его слезы.
— Ты в себе? — интересуюсь и кладу ему ладонь на пентаграмму. Моя магия мгновенно проникает в два плетения, в светлое и чёрное, и я сжигаю пламенем эти оба плетения, не оставляя и следа.
— Теперь он заберёт тебя у меня! — отчаянно вцепляется в меня маг, забыв поблагодарить за избавления от проклятья. — Это его мир и его правила.
— Он прав! — раздаётся насмешливый голос второго Денграсси сзади. — Ты теперь принадлежишь мне, воспользовавшись моей помощью.
Не успеваю ничего произнести, что-то вырывает меня из объятий мага и утаскивает в тоннель из тьмы. Последнее, что слышу, выстрелы из ружья.
Сознание волнами возвращалось из кромешной тьмы, в голове гудело как в трансформаторной будке на сорокаградусном холоде. К тому моменту, когда я совсем пришла в себя, я уже знала, что вишу, привязанная за запястья, едва касаясь пальчиками ног пола. Пол каменный, цвета стали. Вишу, судя по боли в руках, давно, жутко замёрзла. С меня сняли верхнюю одежду, оставив только нижнее бельё, волосы свисают вниз, закрывая лицо. Но, на всякий случай, глаз не открываю, слушаю разговор лже-Денграсси и старухи.
Я ловила её мельком, когда приоткрывала слегка глаза приходя в себя: жутко страшная старуха, в язвах, струпьях и бородавках, с седыми всклоченными волосами, засушенное как у мумии тело, в рванье, со скрипучим глухим старушечьим голосом. Баба-Яга в худшем её описании. Она скользила по моей коже своими кривыми пальцами на последних стадиях артрита, царапая кожу длинными грязными ногтями. От ядрёных впечатлений я радостно теряла сознание снова, желая очнуться в районе Мальдивов на Земле.
Теперь надо потерпеть, не выдавая себя, послушать разговор и самое главное вырваться из казематов местного зла. Моя магия молчит, Олег молчит, выхухоля нет, Денграсси, наверное, застрелился сам, если учесть, что его чудо-двойник жив.
— Хочешь сказать, что она слилась с моей магией, но продолжает сопротивляться? — голос второго Денграсси звучит властно и пугающе. Таким голосом зачитывают смертный приговор, отправляют на смерть в бою, говорят спокойно о ненависти в лицо. По телу пробежались отвратительные мерзкие мурашки, захотелось застонать от боли. Надо продолжать строить из себя обморочную, пока не пойму, что будет дальше.