— О горе мне! — Вопил Вековлас. — Опять ты всю глину извёл, негодный мальчишка!
— Глина не дороже ли меня? — Вспылил юнец, и пылали его щёки от гнева и обиды. И убрался он вон, потому что не желал больше возиться с тем, что опротивело ему напрочь.
Но время шло, и переборол Годомир всю свою лень, начав подходить к ремеслу с изрядным старанием.
И начал он постепенно овладевать навыками кузнеца, дровосека, плотника, шмелевода, кормчего и стряпчего.
— Стряпня твоя не оказалась мне по нраву. — С досадою воскликнул одним летним вечером друид, вылив похлёбку на землю. — Авось хоть она её примет.
Порой Годомиру казалось, что он не просто чем-то огорчил старца, но что тот явно недолюбливает и даже ненавидит его, однако однажды ночью мальчик невольно услышал странный монолог:
— Я верю, что Ты есть. Ниспослал Ты в мои объятья живёхонький комочек, который оберегаю я ото всех проклятых бед. И пока я жив, то обучу его всему, что умею сам. И настанет день…
— Старче, ты о чём? — Ничего не понимая, подошёл Годомир ближе, застав того врасплох.
— Я считаю звёзды! Да чтоб тебя… — Кинул в него посохом старик и ушёл прочь.
Немного погодя объяснил Вековлас мальчику, что нехорошо подслушивать чужие речи, и хорошенько надрал тому за любопытство уши.
Когда Годомир немного подрос и окреп, купил Седобрад ему на ярмарке осла:
— Вот. Коль возмужаешь — получишь коня. А ездить учись сам!
И упрямым было животное, но Годомир — ещё упрямее, и воевали они друг с другом сутки напролёт. И не желая идти куда-либо, скинул ишак мальчика на землю, шевеля своими длинными ушами.
— Впредь будешь более внимателен. — Поучительно вымолвил наблюдавший за всем этим друид и назидательно добавил: — Руки тебе не протяну, подымайся немедля сам.
И охнул Годомир, и покоен был до вечера, поскольку ушибся знатно.
И навестил его вечером друид, принеся с собой снадобья разные. И упрашивал старика приболевший юнец поведать что-нибудь опять о заморских странах.
— Ну, слушай. — Согласился старец, и продолжил своё повествование:
За много лиг отсюда, на крайнем востоке и северо-востоке лежат обширные земли, издавна заселённые щелеглазками — невысоким желтолицым народом в широкополых панамах и изящных халатах, строящих величественные храмы-пагоды, откуда всегда доносится низкий гортанный гул их жрецов, а в их иссиня-чёрных волосах притаился миниатюрный топорик либо кинжал для самозащиты. Это земли писцов, землепашцев, зодчих и прочих ремесленников, домики которых по пояс в воде, и над входными дверями которых висят для гармонии колокольчики, каждый отличного друг от друга звона. И зовутся эти земли