— Я тебя люблю, — услышал я хриплый шепот Арти.
— Не надо об этом, — ответил тихий голос Мэйбл. — Я уже не верю в любовь. И я не могу больше жить так — всегда опасаться за завтрашний день.
— Зачем же ты вышла за него? Ведь ты его боишься?
— Страх страху рознь. Филлипс как-никак будет заботиться обо мне.
— Может, я бы тоже заботился, ты не дала мне даже попытаться, — прошептал Арти.
— В Мельбурне тоже много было таких, как ты, — тихо ответила Мэйбл.
— И ты любила хоть одного из них?
— Не одного. Но одного — особенно. От которого у меня…
Дело кончится убийством, подумал я. Я выбрался из постели и прокрался к двери в отчаянной надежде, что сумею помешать Жадюге Филлипсу ворваться в сарай, если он вдруг проснется и обнаружит отсутствие Мэйбл. Светила луна, двор был весь изрезан тенями. Я встал у сарая настороже, готовый сам не знаю к чему. Приходящая в упадок ферма, четверо людей и необъятная ночь, наполненная моим беспокойством, — остального мира словно не существовало.
— Плевать мне на это, я все равно люблю тебя! — донесся взволнованный шепот Арти Макинтоша.
— Милый, не надо мне ничего обещать, — отвечала Мэйбл. — Это ни к чему.
— Как ты прекрасна! Твое тело — как оно прекрасно!
— Только тело?
— И лицо, и волосы, и душа твоя — все.
— Молчи, только целуй меня. Люби меня сейчас. И молчи. Я хочу, чтобы ты получил то, чего добивался.
Залаяла собака, я вздрогнул.
— Тихо, пес, — срывающимся шепотом стал я уговаривать ее. — Ты ведь добрая псина.
Звякнула цепь, и собака снова улеглась, ворча, не очень-то успокоенная. С отдаленных холмов донесся ответный лай. А потом послышалось размеренное шарканье ног на веранде. В тени у бака появилась фигура в белом. Я съежился в дверном проеме.
В сарае стало тихо. Почти не дыша, я следил за призраком у бака. Он был неподвижен, словно статуя. К этому времени, казалось, все собаки в округе переполошились, они заливались громким лаем на разные голоса, создавая дикую какофонию, но Филлипсов пес только тихонько ворчал, словно чувствуя присутствие хозяина, его унижение.
Жадюга Филлипс двинулся в мою сторону. Потом остановился. Должно быть, противоречивые чувства терзали его, и он колебался. Я услышал невнятный, но настойчивый шепот — он донесся от кровати Арти. Ни жив ни мертв, я прижался к стенке сарая.
Жадюга Филлипс сделал еще несколько шагов вперед. И вдруг, словно приняв наконец решение, повернулся, пошел к веранде и исчез. Деревяшка его чуть слышно простучала по голым доскам пола.
Я пришел в себя и отдышался. И тут увидел Мэйбл. Она была в длинной ночной рубашке, босая. Возможно, она тоже заметила меня, но не подала виду; она прокралась в дом. Я навострил уши, ожидая, что начнется ругань или что-либо пострашнее, но в доме было тихо.