— А можно и на десятку, если желаете, — не отставал сквоттер Флеминг, заметив замешательство Арти и полагаясь на притягательную силу денег.
Фред Мэннерс, чья щедрость обычно не распространялась на сезонных рабочих, поспешно проковылял к Арти.
— Вот тебе десятка, — шепнул он, всовывая ему в руку две пятифунтовые бумажки.
Арти взял их и банкноту Флеминга и подложил к полукругу из банкнот и серебра на полу.
— Надо положить конец этим противозаконным пари, — сказал сержант Флаэрти специально для сквоттера Флеминга.
— Ему-то ты разрешал весь вечер! — отпарировал сквоттер.
— Ну ладно, только деньги уберите с глаз долой.
— Тогда мне придется нанять бухгалтера, чтобы рассортировать ставки, — сказал Арти.
— Продолжим игру, джентльмены! — призвал Фред
Симингтон. — Мы все время отвлекаемся. Сейчас самый ответственный момент. Когда игрок у стола, прошу полнейшей тишины. Счет: Тай — девяносто четыре, Роджерс — семьдесять один. Играет Роджерс.
Очень спокойно Том Роджерс провел простой карамболь и затем еще четыре, не нарушив позиции.
— Опять дуриком положил, — Тай повернулся к Дигдичу.
Он не мог стоять на месте, позвякивал монетами в кармане брюк, мелил кий без всякой надобности — словом, подавал все сигналы бедствия морально сломленного игрока.
— Спокойствие! — сказал Лори Дигдич. — Роджерс пятьдесят подряд в жизни не набирал.
— Мы никогда не простим себе, если ты позволишь им победить, — высокомерно заявил Таю сквоттер Флеминг.
Один Том Роджерс сохранял полное спокойствие. Точными карамболями, кладя, когда нужно, красный, он сравнял счет.
— Сорок три с кия, — подсчитал маркер. — Счет — по девяносто четыре. Прошу полной тишины.
— Поздновато просите, — огрызнулся Тай.
— Он все время делает себе подставки, — ободрял Тая Дигдич. — Только спокойствие — и игра твоя.
Том Роджерс попытался положить красного с трудной позиции. Шар вошел в щечки лузы, но дрогнул и остановился на краю.
— Сорвалось, Том, — сказал Эрни Лайл. — Но сыграл ты классно!
— Так близко и так далеко! — сказал Арти, поглядев на деньги у своих ног.
Со стороны АНА явственно послышались вздохи облегчения, болельщики Тая даже забыли присоединиться к аплодисментам, когда защитники и болельщики «Королевского дуба» отдавали должное игре своего капитана.
Тай перевел дыхание, вынул шелковый платок, протер кий, еще раз помелил его и стал изучать позицию. Красный стоял хорошо, за чертой; белый у средней лузы — готовых два очка.
— С него станется, с сукина сына, что он положит в лузу этот (такой-растакой) белый и отобьет за (такую-разэдакую) черту оба (таких-растаких) шара! — Спарко Ругатель пропел это, как священник, читающий литанию.