Жители Бенсонс-Вэлли часто ломали себе голову, как это старый Билл Грин обходится своей единственной фразой, когда в доме начинаются нелады. Но он умел просто виртуозно играть ею, придавать ей десятки самых разнообразных смысловых оттенков.
«Ну не чертово ли наваждение!» могло означать все что угодно, в зависимости от тона, ударения на том или другом слове или жеста, который он делал правой рукой.
Если бы, например, старый Билл дожил до того времени, когда после войны дела австралийских фермеров начали поправляться, он, наверно, сказал бы:
— Ну не чертово ли наваждение!
И если бы вы сами услышали, как он говорит это, вы сразу поняли бы, что он хочет сказать. Произнесенные просто, без подчеркивания и без жеста, эти слова означали бы:
«Прямо удивительно, как это фермеры вдруг пошли в гору!»
А если в голосе его послышалась бы особая интонация, да еще правая рука сделала бы взмах в воздухе, а потом сбила бы шляпу над левым ухом и принялась скрести затылок, тогда надо было понимать так:
«Не радует меня это! Коки разъезжают в автомашинах, работают только по сотне часов в неделю, а страна на грани разорения! Вот в мои годы…»
Или, если бы он сделал ударение на прилагательном «чертово» и провел рукой по лицу, как бы смахивая что-то, смысл опять стал бы другим:
«Все это ненадолго. Скоро придет новый застой в делах, и опять всех прижмут банки и оптовики…»
Старый Билл терпеть не мог многословных разговоров. Что бы вы ни сказали ему при встрече, он отвечал глухим ворчаньем или просто кивком. Разве что если речь заходила о погоде — к этому он, как и все фермеры, проявлял интерес. Тут он выкладывал весь свой запас слов, то есть знаменитую фразу, и это означало примерно следующее:
«Если скоро не будет дождя, начнется засуха и все мы сядем на мель».
Или:
«Если скоро не перестанет лить дождь, будет наводнение и все мы разоримся».
Или, если виды на погоду были хороши:
«Самая погодка для урожая!»
Наша округа кишела разными бродячими торговцами. Они предлагали всякую мелочь, нужную в фермерском обиходе: батарейки для карманных фонарей, страховые полисы, шнурки. Они находили, что Билл Грин — твердый орешек. Он встречал их, конечно, своей классической фразой. Сопровождаемая соответствующей жестикуляцией, она говорила яснее ясного:
«И не подумаю заводить с тобой долгий разговор. А покупки я не могу себе позволить».
Когда же в дверь стучался бродяга или безработный, он неизменно слышал слова о «чертовом наваждении», и это означало:
«Просто противно смотреть, как здоровяки шляются без дела. Работы у меня для тебя нет, а тарелку супу можешь получить».