И показываю ему в окно на тех двух в окошке, что вот уже час или более так сидят, ничего не делают и между собой неслышно говорят.
– Можно! – отвечает мне мой друг.
И повел меня опять назад через тот великий мост.
Ну вот, пришли, мы в другой большой дом, там все сидели, ели, пили, и мы сели за столик одни. Он меня накормил и сам немного отведал, а потом спрашивал и записывал, и так-то ему это полюбилось, когда я ему рассказал, что приехал в Москву просить, чтобы приняли меня в колхоз со своим путиком.
– Счастливый, ты, – говорит, – человек!
– Это, – говорю, – я знаю.
– Нет, в том счастливый ты, – говорит, – человек, что на меня напал!
Так сложил он свои бумажки, заплатил по счету и велел вызвать машину.
Сели мы в машину и поехали скоро, вся Москва со всеми огнями за нами гонится и не может догнать.
– Хороша, – говорю, – Москва!
А он мне:
– Да и ты хорош!
Так приехали мы в общежитие, и тут велено мне было жить спокойно и ждать, когда меня позовут. Прощаясь, друг мне еще раз сказал:
– Счастлив, что напал на меня.
И назвался Иваном Егорычем.
Ну, хорошо! Рано утром я просыпаюсь на белой постели, а вокруг все до одного человека спят. Слышу: внизу где-то люди шумят, покрикивают, скребут и машины гудят и шуршат.
– Что бы это было такое?
А кругом меня человек к человеку спят на белых простынях.
Спросить некого.
Вижу, кот сидит на окне и тоже вроде меня слышит и тревожится: что бы это было такое?
Окно все голубеет, все светлеет. Кот что-то по-своему понял, сел на задние лапки, поднялся и передними двумя, часто перебирая, начинает драть по мороженому стеклу.
Драл-драл, и ему стало видко.
Видит кот, галки летят, много летит галок, и он мордочкой ведет в их сторону:
Галки прямо – и кот прямо, галки вбок – и кот вбок, галки вправо, галки, влево: куда-галки – туда кот.
Подхожу и я сам к окну. Живые помочи!
Полна улица людей, и все с лопатами. Машины приходят, машины уходят. Приходят машины пустые, уходят – полны снега.
Все работают, улицу очищают, снег накладывают.
Чем думаю, я-то плох? Потихоньку оделся, спускаюсь с лестницы и спрашиваю у людей:
– Что вы делаете?
А они мне весело отвечают:.
– Весну делаем!
Чем же, думаю, я-то плох? Беру себе лопату в руки…
Так у них в Москве: головой работают больше по ночам, и эти – по утрам долго спят.
А кто руками, так еще начинают работать в темноте, как и у нас, на Пинеге. И я с теми каждый день в темноте начинаю, в темноте и кончаю.
Так у нас все скоро вышло: весну в Москве сделали.
Хорошо весну сделали мы: ни одного пятнышка белого. А, когда снегу не стало – что делать солнцу? Сушить улицу. Сушит оно и играет цветными платочками на головах. Любо!