Лишь немногие эксперты реалистично оценивали положение с кадрами. А они не были такими бездонными, как было принято думать тогда.
Вторая ось — борьба за пути доступа к этим ресурсам, за транспортные магистрали на суше и на море. В некотором смысле контроль над транспортными артериями нередко являлся самоцелью (вспомним КВЖД и железную дорогу Берлин — Багдад, канал кайзера Вильгельма, поперечные дороги между Восточным и Западным побережьем Африки, Босфор и Дарданеллы).
Черноморские проливы — особый сюжет и мировых войн, и евразийской геополитики. Установление контроля над ними было важнейшей геополитической задачей Российской империи после Крымской войны. Но свои интересы были здесь и у Парижа, увязавшего свою поддержку притязаний России на Проливы с возвращением Франции Страсбурга и Лотарингии, и у Лондона, стремившегося не выпустить Россию из Черного моря на просторы Средиземноморья. В зоне своих интересов видел Проливы и Берлин, готовый вытеснить отсюда не только Россию, но и Англию с Францией. Не случайно «водворение Германии на Босфоре и Дарданеллах» Сазонов, которому вручил ноту Пурталес, считал «смертным приговором России». До 70 % российского экспорта хлеба и треть всего экспорта шло именно через эту артерию. Прагматично эту тему обозначал фон Бюлов, будущий канцлер Германии: «В будущей войне мы должны оттеснить Россию от Понта Евксинского и Балтийского моря… которые дали ей положение великой державы. Мы должны на 30 лет, как минимум, уничтожить ее экономические позиции, разбомбить ее побережья». Разбомбить и уничтожить прибрежную российскую инфраструктуру не удалось, и был взят курс на блокирование российского прохода через Проливы.
* * *
Война, подогреваемая геополитическими и экономическими амбициями, была неотвратима. Но почти никто не предполагал, что мировой пожар закончится тяжелейшими последствиями для всех, даже для его формальных победителей. Причина тому — не только мощный военно-экономический потенциал двух противостоящих друг другу блоков. Они вошли в действие, предопределив переплетения военных союзов и результаты боев, когда сыграли свою роль другие, информационные асимметрии. Эти сознательные и неконтролируемые искажения были общим свойством как Первой мировой, так и любой другой войны. При ее анализе, как видим, необходимо учитывать не только полноту и достоверность информационных потоков, на основе которых принимались решения, но и рамки восприятия, предпочтения, стратегическую и мировоззренческую картину мира у лиц, принимающих решение, а также их зависимость от явлений, которые представлялись им непреложными императивами выбора. Так, для российского руководства накануне войны ключевую роль играли два обстоятельства: понимание державных своих интересов и внешняя зависимость (дипломатическая, военно-техническая, династическая, религиозная). Оба они предопределили вступление нашей страны в войну. Уроки ее еще извлечены не все.