— Да, пока вступительные испытания останутся прежними, но будут неукоснительно исполняться. Об этом позаботится совет попечителей. Кое-что из наработок опробуем на аттестации студентов в самое ближайшее время. Лет через пять-семь аттестат об окончании магической школы вкупе с характеристикой от директора будет огромным преимуществом. А через десять-пятнадцать — вообще заменит вступительные испытания — аттестат и так будет показывать, что абитуриент готов к обучению в Академии.
— А почему столь вопиющее нарушение в отборе кандидатов и вообще в жизни Академии не вскрыли раньше? — Спросила Найдин.
Да, вопрос очень верный.
— Пытались и не единожды вскрыть все наболевшее, но Сигманту всегда удавалось уйти от ответственности. Да, прошедшие проверки указывали на нарушения — их исправляли. Но более ничего не делалось. Со стороны все выглядит более чем благопристойно, а лесть во внутриакадемические дела… у нас не было столь веских причин для этого. До сегодняшнего дня.
Академия всегда была независима. Ректор Академии был королем своего маленького королевства. И никто не может указывать королю, как управлять своим королевством.
Исторически так сложилось, что ректор Академии не вмешивался в политику, а король не вмешивался в дела Академии, но всегда мог положиться на нее в случае необходимости. Ректорами всегда становились фанатики магии, их кроме магии ничего не интересовало. Это было правильно и приносило свои плоды — мы всегда были первыми в развитии магических наук, в самой Академии царил полный порядок. Однако последние сто лет показали, что не всегда такой подход верен — кандидатура Сигманта ни у кого не вызывала сомнений, он был личным учеником Аэрона тей Сонрона, предыдущего ректора. Но Сигманта больше интересовали деньги и власть, и он прикладывал немало усилий, чтобы сохранить нынешнее положение вещей.
Если хочешь, Василика, то я могу устроить вас с Эми в Академии уже в этом году, но не вижу смысла. Лучше уж подождать еще год и поступить в белее благоприятное время. Ну как?
— Да, думаю, что мы с Эми еще подождем. Все равно уже настроились поступать в следующем году. А… — я сглотнула, потому что задавать следующий вопрос было неохота, но нужно, — как там Алек? Он очень сердится?
— Сердится? — переспросил мэтр. — Это не то слово, которым можно описать состояние Алека. Это я сержусь на тебя, Василика, а Алек просто в ярости. Ты сожгла его диссертацию и испортила ход его экспериментов. Кое-что, конечно, сохранилось в моем сейфе и банковской ячейке Алека, но это только теоретические выкладки.