«Простые побои» часто выражались формулой «бьст и увечит» или «бьет и мучает», прежде всего в ранних документах. На протяжении XVIII в. эта формула меняется на «несносные побои». В челобитной
Антонины Трофимовой дочери на своего мужа Карпа Андреева сына Мснынснина (Устюжская епархия) от 1699 т. говорится: «он муж мой Карп меня сироту бьет и увечит смертно».[278] Женщины часто в своих челобитных описывали методы и виды «напрасных побой и мучений». Анна Карповна Ржевская в 1730 г. на очной ставке со своим мужем полковником Василием Ивановичем Ржевским, который побоев жене не отрицал, но говорил, что бил се «обычно» и «несмертно», подробно описала его «обычные» побои: «он дс, ответчик, подлинно се, истицу, бил смертно и давил, от которого его давленья из гортани ся истициной игла кровь и волосы ея выдранные им, ответчиком, из головы лежали на земле».[279] Дело это было настолько тяжелым для судей, что составленную тетрадку с детальным описанием нанесенных Анне Ржевской побоев и их освидетельствованием, отдали в секретный архив. Марфа Петровна Солнцсва-Засекина, с помощью своего брата Ивана Дашкова уехавшая от мужа князя Солнцсва-Засекина в Новодевичий монастырь, была там освидетельствована но приказанию Синода. Монахини произвели осмотр, и оказалось, что «на голове 2 пролома, в правом боку ребро переломано, на груди и на спине между плеч горбы, 2-х зубов исподних нет и язык с правой стороны поврежден».[280] В деле бригадира Потемкина 1731 г. его жена Марья Даниловна, просившая «за дряхлостию» (ей было 74 года) отпустить се в монастырь от мужа, так как «означенной муж ся, бригадир Потемкин, видя такую ся совершенную старость и дряхлость, ненавидит се аки супостата, и движимое имение ся пограбил без остатку и, гнушаясн сю, бьет ее Марью смертным боем безвинно, а тем и изувечил, а именно: в разные времена бьючи ее, проломил ей Марье тростью голову, да у левой ноги в бедре, розбил тростью ж кость, на котором дс месте и поныне имеете горб, — от чего тою ногою своею и поныне владеет она но самой нужде; да он же бьючи се руками немилостиво и смертно, сломил было ей голову, и в то время у ней Марьи в шеи кости сшиб с составов; да и во все се Марьи с мужем супружеское житие, с тому уж лет 15, едва не всегда он, муж ее, возненавидя и гнушаясь ею, бивал де ее Марью смертно, отчего де она ныне весьма в здравии своем имеет слабость и болезнь тяжкую...»[281] Ксения Григорьевна Дурново так описывала «ругательства» своего мужа: «над нею наругался, приказывая людям раздевать ее и бить; жег ей лучиною лицо и все это делал для того, чтобы она записала ему свои приданые деревни, а сама шла в монастырь».