Доктор, пусть и выглядел щуплым и болезненным, резанул с такой силой, что металл слился в сплошной серебряный веер. Недаром говорят: кто умеет строить – тот быстрее всех и сломает. И врачей это тоже касается: один удар, и артерия вскрыта, пузырьки воздуха попали в сердце – и вот она, мгновенная смерть. Пес зашипел, раззявил пасть и завалился под ноги к бледному, что та смерть, победителю – венцу творенья, царю природы, чью требуху сейчас выгрызали бы из брюха, не подари он девушке кинжал, вопреки всякому здравому смыслу и чувству самосохранения.
Любопытно, насколько наша жизнь зависит от нас самих, а насколько – от череды случайных и непредвиденных обстоятельств, многие из которых иначе как чудом не назовешь.
– Все целы? – Фельде обернулся и тепло, по-отечески улыбнулся, будто не замечая ни капающей с предплечья бурой слизи, ни брызг на халате.
Ксюша прижимала к груди сестру, «львица» стояла в той же позе, держа ствол на вытянутых руках и раз за разом давя на замерший спусковой крючок.
– Придется отнести нож в лабораторию и попарить в автоклаве. Почищу, обеззаражу – и сразу верну, договорились?
– Не надо. – Пленница всхлипнула. – Верните Майору.
– Уверена?
Девушка кивнула и спрятала покрасневшее лицо в кудлатой Машиной макушке. На шум в кои-то веки подтянулись дозорные, а вместе с ними – и Смирнов с ТТ наперевес. Командир с полминуты переводил взгляд то на тушу с распоротой шеей, то на заляпанного с ног до головы начальника, но слов так и не нашел, а лишь протяжно свистнул. Зато Марку было что сказать – всего одна фраза, но ее понял бы и ребенок:
– Вот поэтому я и закончу то, что начал.
* * *
Следующая неделя прошла, как один день. Ребят откармливали, как на убой, и водили на короткие прогулки, во время которых заставляли бегать, прыгать, подтягиваться и отжиматься, а все результаты записывались под пристальным наблюдением врачей. После разминки на свежем воздухе вели обратно в подземелье, где проверяли уже всякими умными штуками, вроде кардиографов и динамометров.
К выходным Фельде написал подробный отчет по динамике собранных данных, где попытался спрогнозировать исход эксперимента для каждого из участников. Ректор долго изучал доклад в полной тишине, нарушаемой лишь тихим тиканьем настенных часов. Впервые за многие годы сидящий напротив Марк чувствовал себя не опытным ученым, а явившимся на экзамен первокурсником, причем не самым успевающим. Пальцы так часто держали скальпель, что, казалось, вовсе разучились дрожать, и чтобы этот бесполезный, а порой и опасный навык не вернулся, доктор вцепился в мягкие подлокотники.