Мой Человек старался помочь мне охладиться: стелил мокрую тряпку, давал замороженные овощи, добавлял мне в воду лёд, как настоящий вожак заботился о члене своей стаи.
Однажды он даже принес домой странную штуку, которая умела делать ветер, но она так страшно жужжала, что я старался держаться от нее подальше.
Ночью я спал на балконе, летом его держали открытым, поэтому у меня не было опасений остаться тут взаперти. Мой Человек иногда присоединялся ко мне и спал рядом на своей лежанке. Тогда я набирался смелости, ну, или наглости, и пробирался к нему под бочок. Лежал, дышал в ухо, облизывал щеки, капал слюной на постель. В эти минуты я особенно чувствовал, что мы — одна стая. Но долго лежать, прижавшись, было жарко, и, в конце концов, я уходил.
Несмотря на жару, летние прогулки мне нравились тем, что можно было поваляться на траве, понюхать или даже пожевать цветочки, выкопать ямы в земле. Летом мы с Моим Человеком часто ходили к реке. Вода давала ощущение долгожданной прохлады. Мы резвились на берегу, бегали по мелководью, играли в мяч. Брызги летели во все стороны. Моей радости не было предела. Но вот плавать на глубине я опасался, мне нравилось чувствовать почву под всеми четырьмя лапами.
Еще прошлым летом стая отмечала первый год моего рождения. Жена Моего Человека по этому случаю даже сделала торт и украсила его моим портретом. Я надеялся получить большой кусок, но — увы и ах! — они съели торт сами. Даже понюхать не дали, не то что облизать.
Мясное угощение мне тоже не досталось, ну тут я сам виноват: съел накануне глицериновое мыло, и мое пищеварение нарушилось. Поэтому в качестве праздничного блюда у меня был рис… бе-е! Зато мне подарили новую игрушку — канатик. И я с удовольствием вытягивал из него нитки.
В этом году нужно быть осмотрительнее, чтобы по собственной глупости не испортить себе праздник. Ну, и список подарков заранее составить — первыми пунктами в нем будут большая кость и игрушка — пищалка.
ОСЕНЬ
Моя первая осень прошла как-то мимо меня… Самое благодатное для прогулок время я просидел в карантине. Мои Люди уходили и приходили, принося на своей одежде пряные запахи опавших листьев, грибов и сухих трав. А я гулял только на балконе — правда, в то время он казался мне огромным, можно было даже мяч гонять.
Когда, наконец, меня вывели на божий свет, листва уже опала и начала гнить, а иногда ее покрывал белый холодный иней или даже снег. Потом он таял, оставляя грязь и пачкая мои лапы, живот, «штанишки», нос, и уши… Тогда по приходу домой меня мучили мытьём в красном тазике, а иногда и в белом корыте.