Поэтому, промолчав в ответ на выпад Малиновского, она подошла ближе. Александр Владимирович недовольно посмотрел на неё и указал пальцем на пол — рядом с ножкой кровати лежал использованный презерватив.
— Теперь ещё и гандоны убирать за профессором, — произнес Малиновский, моментально потеряв интерес к белью Лизы. По его раздувшимся ноздрям и кислой улыбке было видно, что ему очень противно. Это несколько взбодрило Лию — насколько вообще можно было взбодриться в этой ситуации. — От Дружинина, конечно, я подобного ожидал, но от Вадима Борисовича… Странно все это.
— Сами в шоке, — эхом откликнулась Лия, глядя на то, как Саша ищет, чем бы поддеть и убрать презерватив.
— Вопрос в том, кто именно? — заметил Малиновский, подцепив презерватив зазубренным краем полена и отправляя в топку. — Или они один раз воспользовались инструкцией по предохранению, а потом решили на свой страх и риск? — Он чиркнул спичкой и обрывки бумаги, лежавшие в печке, весело занялись. В трубе негромко ухнуло. — А успокаивали её, потому что кто-то не успел вынуть? — рассуждал он, глядя на то, как огонь пожирает латекс.
«Заткнись, придурок! — с яростью подумала Лия, с ненавистью глядя на злосчастный презерватив. — Без тебя тошно».
Малиновый, казалось, не заметил или притворился, что не заметил выражения лица Лии.
— Так зачем ты спрашивала, когда я уезжаю? — он повернулся к Лие, рассеяно проведя пятернёй по чёрным курчавым волосам.
— Я хочу уехать домой, — коротко бросила Лия, наблюдая за тем, как огонь догорает, а от бумаги и презерватива осталась только чёрная зола, в очертаниях которой ещё угадывались какие-то формы. — Для чего же ещё? Ведь вы меня сможете увезти? — она повернула голову и выжидающе посмотрела на Малиновского.
— Если Ильинский тебя отпустит — увезу, — после мгновения молчания ответил Малиновский.
— Да вы издеваетесь, Александр Владимирович! — воскликнула Лия. — Я не буду никуда отпрашиваться у Ильинского — просто сяду в лодку и уеду. Он уже не сотрудник университета и не преподаватель, он ничего не решает. А вы решаете, — она с негодованием замолчала. Сердце колотилось как бешеное, голос опасно охрип.
— Мне вообще пофигу, — поморщившись, махнул рукой Малиновский, направляясь к выходу из домика. — Увезти тебя мне без проблем. Вещей у тебя немного, места в машине — навалом. Если, конечно, кто-то ещё не захочет уехать, — он обернулся, — насколько я понял, вы теперь все — враги?
— Уедут мальчики или нет — я не знаю, — осторожно ответила Лия. — Я могу говорить только за себя.
— Тогда завтра ближе к вечеру отправляемся, — произнёс Малиновский, выходя из домика и останавливаясь на крыльце. — Только предупреди Ильинского, что уезжаешь.