Ещё один выстроенный с трудом мир, который хоть как-то объяснял поведение Ильинского, начал давать трещину, как вдруг взгляд Лии, рассеяно блуждавший по комнате, наткнулся на нечто, выбивающееся из общей картины. Она пару раз моргнула и сфокусировалась на стоявшей напротив кровати, в изножье которой, в ворохе серых, выцветших одеял отчётливо выделялся комок розовой ткани.
— Александр Владимирович, — позвала Лия Малиновского, который, взяв из стопки книг со стола справочник по птицам, рассеяно его листал. — Мне кажется, или там, — она указала на кровать, — лежат чьи-то скомканные трусы.
— Могла бы и сама посмотреть, — недовольно произнёс Малиновский, захлопывая книгу и подходя к кровати. — Надо же, — он вытащил комок из щели между матрасом и деревянной перекладиной, — и, правда, женские трусики, — для убедительности он расправил их и, натянув резинку пояса между указательными пальцами, продемонстрировал Лие находку.
В комнате стало невыносимо душно, Лие показалось, что горло сдавили железные тиски. Лучше бы этих трусов не было.
— Вы поищите ещё, — с кислой улыбкой произнесла Лия, чувствуя холодный острый ком в груди. — Может, и верх найдёте.
Она отчаянно надеялась, что её слова не сбудутся — они и так последнее время оказывались пророческими слишком часто. Ведь эти трусы могли забыть Лерка или Анна Михайловна. Они ведь тоже жили в этом домике.
Однако, эта надежда умерла, не успев озарить тёплыми лучами душу Лии. Малиновский, довольно присвистнув, достал из-под подушки розовый и кружевной — в тон трусам, бюстгальтер. По размеру чашечек можно было сказать одно — худощавые Лерка и Анна Михайловна его носить не могли.
— Не, ну а что, — произнёс Малиновский, с видом знатока рассматривая находки, — бельё хорошее. Тебе бы тоже подошло, — он выставил вперёд бюстгальтер, прищурив один глаз, словно примеряя его на Лию.
— Да идите вы, Александр… Владимирович, — громко воскликнула Лия, вскакивая с кровати. — Вы тут стоите и радуетесь, пока я… — она запнулась, — пока я здесь, — это звучало донельзя глупо, но оборвать фразу было ещё хуже.
— Да ты-то что переживаешь, — произнёс Малиновский, внимательно глядя на Лию. — Не муж же он тебе, в самом деле… — в этот момент трусики, которые Малиновский едва держал мизинцем, соскользнули с пальца и упали на пол. — Блядь! — ругнулся он и наклонился над трусами. — Пол пыльный, а я хотел отдать их Лизе… Твою мать! — в голосе Саши звучало столько отвращения, что Лие, несмотря на злость и обиду, даже стало интересно — что же он там такого нашёл.