Ильинский рассеяно провёл тыльной стороной ладони по щеке Лии, задержался пальцами на вьющихся волосах, чуть сжав прядь, а затем отступил.
Он подошёл к шкафу, вытащил из него лёгкую весеннюю куртку, набросил её на плечи и, надев на голову чёрную кепку, произнёс:
— Ключ я дал тебе не просто так, — он строго посмотрел на расстроенную Лию, которая, вся красная, с уже начавшими высыхать слезами, так и стояла рядом с зеркалом. — Он открывает шкатулку, — он указал рукой на стоявшую на столе коробку, которую Лия сначала даже не заметила. — Что в ней — не скажу.
Ничего тебе не скажу.
С этими словами он повесил на крючок в стене ключи от кафедры, с резким звуком, разорвавшим тишину и заставившим Лию вздрогнуть, застегнул замок на куртке, переложил сигареты из кармана пиджака в карман куртки и, не оборачиваясь, вышел из аудитории.
Лия осталась одна.
Ещё не затихли в коридоре шаги Ильинского, а Лия уже понимала, что ничто, абсолютно ничто в её жизни не будет уже прежним. Она подняла взгляд и посмотрела на часы — было три минуты шестого. Последний рабочий день Ильинского закончился в тот момент, когда он переступил порог кафедры.
Лия с тихим вздохом опустилась на мягкое кресло, которое немного просело под её весом — его опора давно была сломана, и не мешало бы её закрепить, но всем, как и всегда, было не до этого. Она рассеяно оттолкнулась ногой от пола и сделала полоборота на кресле, оказавшись прямо напротив коробки, на которую указал Ильинский.
Это была небольшая картонная коробка, которую кто-то, Лия подозревала, что Ильинский — больше некому, старательно и, как показалось ей, с любовью, упаковал в красивую обёрточную бумагу.
Взяв со стола макетный нож, Лия осторожно прошлась лезвием по скотчу, который скреплял близко подогнанные друг к другу края бумаги. С тихим шелестом обёртка упала в стороны, и Лия раскрыла коробку.
Внутри была шкатулка — старинной работы, хотя, скорее всего, просто стилизованная, как и ключ, который Лия, пока распаковывала коробку, отложила в сторону, а теперь вновь взяла в руку. Её пальцы мелко подрагивали, а по телу то и дело пробегала лёгкая дрожь, которая путала мысли и мешала сосредоточиться. Нервно покусывая припухшую губу, она вставила — не с первого раза, ключ в замочную скважину, а затем повернула.
Раздался резкий щелчок, и крышка, ослабев, приоткрылась. С замиранием сердца, не представляя, что может быть внутри, Лия открыла шкатулку.
Внутри, на вытертой бархатной подкладке лежала маленькая тёмная бутылочка. Написанное витиеватыми буквами на этикетке название заставило Лию улыбнуться — это был ром.