— Будешь спать со мной, — голос был очень мягким на этот раз. — До утра.
Дрожащая Анна судорожно вздохнула. Вновь спеленатая щупальцами, распространяющими гнилостный запах, она не понимала, что нужно чудовищу. Единственное, чего девочка страстно желала — чтобы кошмар прекратился, но тот оборачивался все новыми и новыми гранями. Спать. Что значит — спать?
Она никогда и никого не видел в своей постели, разве что нянюшку, но и та спала рядом, не претендуя на господскую кровать.
Стягиваемая все больше странной паутиной, Учинни с непониманием ждала дальнейшего.
— Теперь до утра ты будешь всегда со мной, — сказал голос, до конца спеленав девчонку и устраивая ее голову удобнее. По губам скользнуло мерзкое прикосновение, словно испрашивая разрешение пробраться внутрь. Анна не могла сопротивляться происходившему, ведь ее тело было лишено движения, так что и этой ночью несчастную ждал кошмар, только в этот раз нечто склонилось к ней само и поцеловало.
Девочка невольно дернулась в путах и сжала губы. Слезы градом катились по ее лицу. Анна знала, что они не помогут, но поделать ничего не могла — тихий плач не прекращался.
— Ты еще слаще, чем я думал, — дыхание было почти ледяным, путы же согревали и не отпускали от себя. — Почему же ты плачешь? Тебе не нравится быть со мной? Ты хочешь мне что-то отдать?
Безумная надежда сверкнула молнией, и всхлипывающий девочка пробормотала:
— Что угодно! Что угодно!
— У тебя пока ничего нет, кроме тебя самой, — второй поцелуй был настойчивее первого. Липкий чуть сладковатый вкус остался на коже. — Я возьму твоих родителей взамен на твое спокойствие на десять лет.
«Маму и папу?» — Анна машинально облизнула губы, и ее чуть не стошнило, настолько мерзким показался вкус. Даже не вкус, а понимание сказанного только что Черным Королем.
— Нет, пожалуйста, не нужно! — Учинни зарыдала еще сильнее. — Нет, не забирай!
Мысль о том, что ее родители попадут к чудовищу, и оно будет с ними делать то же самое, была невыносима.
— Значит, ты будешь моей. И не будешь больше рыдать и сопротивляться моему присутствию, — приказало существо. — Скажи, чтобы директор отдал тебе комнату на верхнем этаже, там мы будем встречаться чаще. Или тебя устроит подвал?
Анна активно захлюпала носом, пытаясь успокоиться, но все равно продолжала давиться слезами, которые все никак не могли закончиться.
— Как я могу сказать директору? Меня просто выпорют за это, — пробормотала в конце концов девочка. И действительно: директора Колаяни, очень сурового, жесткого, властного, боялись даже учителя, не то что ученики. Один стук привезенной мужчиной откуда-то с Востока палки красного дерева, такой же прямой и несгибаемой как он сам, вызывал ужас и желание сделаться как можно более незаметным. Тем более что наказывал директор за любые провинности, почитая телесные наказания наилучшим методом воспитания вверенных ему несносных отроков.