— Технически у нас так ничего и не получилось.
— Тебя это расстраивает?
— У нас впереди много времени, чтобы постараться исправить ситуацию.
Она покачала головой:
— Давай не будем думать о времени, которое у нас впереди. Потому что там очень разные отрезки. Твоя тысяча против моей сотни. Слушай, я же буду старая и некрасивая, в то время как ты совсем не изменишься. Эльфы начинают стареть годам к шестистам, не раньше.
— Я всё равно буду любить тебя.
— Это ты сейчас так говоришь, — сказала Карин, но я видел, что мои слова ей приятны. — Ты встретишь какую-нибудь эльфийку, проведёшь с ней ночь. А потом будешь смотреть на меня, как Гарланд.
— Дался тебе этот Гарланд.
— Гарланд — более типичный эльф, чем ты. По нему я могу судить о вашем общем отношении к людям.
— Что тебе до общего отношения, когда ты знаешь моё?
— Это как туман. Когда он рассеется, ты пожалеешь о том, что сейчас говоришь.
— Никогда.
— Ты слишком молод, чтобы бросаться словами вроде «никогда».
— Чего ты хочешь?
— Не знаю, — призналась Карин. — Когда это твоё заблуждение первый раз пришло тебе в голову?
— Когда мы оказались в плену у гоблинов и дрались с ними. А может быть, чуть раньше, когда мы тискались в той горной расщелине, скрываясь от кружившего над головой Гарлеона. А тебе?
— К сожалению, в отличие от тебя, я не заблуждаюсь. У меня было много мужчин, наверное, ты догадываешься об этом. Но ни к кому я не относилась так, как к тебе.
— И всё же, когда…
— Когда я висела над пропастью, а ты бежал по веревке, чтобы меня спасать. А может быть, чуть позже, когда я пришла в себя после лечения гномов и увидела тебя спящим на полу. И, если уж мы решили поговорить откровенно, будь любезен, ответь на ещё один вопрос.
— Хоть на сотню.
— Что произошло в том подземелье? Я имею в виду, кто спас мне жизнь?
— Э…
— Готовишься соврать?
— Нет.
— Это ведь были не гномы, так? Я благодарила их, а они отводили глаза. И я помню какое-то странное свечение надо мной… Чуть позже я его узнала. Это был твой Повелитель Молний.
— Каюсь, это был я.
— Почему ты мне сразу не сказал? Зачем было врать, да ещё заставлять гномов, чтобы они поддерживали твою ложь?
— Я боялся.
— Чего боялся, красавчик?
— Твоей благодарности, — сказал я. — Боялся, что это будет именно благодарность, а мне хотелось большего.
— Ну ты и фрукт!
— Прости. Я больше никогда не буду тебе врать.
— Да? Тогда скажи, почему гномы отказались меня лечить?
— Это было бесполезно. Они бы не смогли.
— Как это?
— Ты уже почти умерла, — сказал я. — В лучшем случае, они отрезали бы тебе ногу, чтобы спасти жизнь. И даже ампутация не гарантировала положительного результата.