В сейфе была небольшая впадина — двойное дно. Бандиты его не заметили. Оно было настолько искусно сделано, что только посвященный в тонкости человек мог его там разглядеть. Женщина нажала скрытую кнопку, и крышка поднялась. Она достала небольшую коробку черного цвета, открыла.
В коробке лежал пистолет. Это был небольшой, почти дамский револьвер, ничем не напоминающий серьезные армейские наганы, но, между тем, мощное и главное — смертоносное оружие. Было видно, что женщина умеет им пользоваться — щелкнув затвором, она проверила патроны. Коробку бросила на пол.
Револьвер застыл в ее руке. Она была абсолютно твердой, не дрожала. Пальцы сжимали оружие уверенно.
Держа револьвер перед собой, женщина решительно направилась в гостиную. Плача и прижимая к себе медведя, мальчик посеменил за ней.
Агоян был там. Он развалился на диване. И, пока его жена застыла возле сейфа, успел перевязать голову мокрым полотенцем, чтобы подчеркнуть свой страдальческий вид. Лицо его выражало полное удовлетворение этими страданиями. Так он пытался прийти в себя от крупной финансовой потери, которая ударила по нему достаточно жестоко. Расстроенные чувства жены Агоян вообще не принимал в расчет. На нее он всегда обращал так мало внимания, что воспринимал ее чем-то вроде мебели. Постепенно это стало удобной привычкой, и уж теперь он точно не собирался ее менять.
При появлении жены Давид застонал, картинно обхватив голову руками, и скомандовал:
— Принеси пирамидону! Голову болит.
Женщина медленно подошла к столу, стоящему посередине комнаты, и застыла. Что находится в ее руке, от Агояна скрывал стол.
— Что ты стоишь? — прикрикнул он. — Не видишь, я умираю! Хочешь, чтобы у меня разорвалась голова?
— Ты... лгал... — Голос жены прозвучал абсолютно безжизненно, так могла бы звучать заводная механическая игрушка, но Агоян этого не заметил. — Ты... лгал, — повторила она.
— Что лгал? Что ты там бормочешь? — Давид вдруг подумал, что это отличный повод сорвать всю свою злость на жене и устроить скандал. И он поспешил этим воспользоваться: — Ты видишь, в каком я состоянии, и пытаешься сцены устраивать? Иди и принеси лекарство! И не смей приставать ко мне со всякой чушью! Что за ерунда!
Женщина медленно подняла руку. Лицо Агояна застыло. Потом он завизжал:
— Немедленно это убери! Как ты посмела рыться в моем сейфе? А ну быстро положи это на место! Что за черт!
— Сережки, которые подарила моя мама... — так же тихо и безжизненно произнесла женщина, — там были сережки... И кольца... Все, что подарила моя мама...
— Да иди ты к черту со своими сережками! — перепугавшись до смерти, завизжал Агоян.