Реакция Ани Кулько была тоже ожидаемой. Аня позавидовала – она завидовала и новой работе, где главным, по ее мнению, было присутствие красивых состоявшихся мужчин. Она позавидовала и смелому шагу подруги, а потому сказала:
– Ну, как замещение личной жизни вполне подходит.
Соломатина рассеянно отреагировала на замечание. Тогда Аня добавила:
– Знаешь, я еле-еле вытащила Антона из депрессии. Как ты умудрилась довести человека до такого состояния? Знаешь, мне кажется, что он тебя ненавидит. Он так иногда о тебе отзывается…
– А вы обсуждаете меня? – спросила Инна невинно.
Кулько попалась в ловушку:
– Каждый вечер. Ты даже не представляешь, как он…
– Значит, не разлюбил, если обо мне каждый вечер вспоминает, – улыбнулась Соломатина.
Кулько прикусила губу. А Соломатина спокойно продолжила:
– Знаешь, Анька, я не понимаю, почему мы дружим с тобой так долго. По всем законам, приметам, правилам, да просто по жизни мы должны были давно поссориться с тобой. Ты же по простоте душевной ни одного слова не скажешь!
– Ты сдурела, – ответила Кулько, словно ожидала нечто подобное.
– Да, нет, не сдурела. Я искренне не понимаю, почему до сих пор не поссорились.
– Ты просто в плохом настроении.
– Я не помню, когда в последний раз была в плохом настроении, – рассмеялась Соломатина, – у меня сейчас настолько все отлично, что даже сглазить не боюсь.
Женская дружба похожа на варенье – что-то кисло-сладкое, всегда вовремя, можно со всем употребить – хоть с хлебом черным, хоть с пломбиром и вполне пригодное для выживания в экстремальных условиях. Но как и варенье, дружба может покрыться плесенью, сделаться непригодной. Тогда или эту пенку ложкой снимать и переварить, или просто выбросить банку в мусорное ведро. Соломатина, высказав Ане Кулько неприятную правду, тут же поинтересовалась:
– Что ты думаешь про выставку старых акварелей? Давно мы с тобой в музей не ходили.
Эта фраза означала, что банку с вареньем решили еще оставить на полке.
На всякий случай Аня решила не оправдываться и поддержала разговор про музей.
– Да, давай, акварели – это прекрасно, – сказала она и, не удержавшись, добавила: – Может, Антона с собой возьмем?
– Возьми, если не боишься, что я его уведу у тебя. Просто так, ради смеха, – молниеносно ответила Инна. Она не стала добавлять, что Антон ей не нужен и что это почти забытая история.
Лицензию Соломатина получила. И самым сложным в этом деле было прохождение медкомиссии – Инна из-за своей общительности не один раз попадала впросак. Так уж получилось, что почти все врачи Соломатину знали. Правда, строгости в подходе это не убавило. И к тому же сама Инна как-то легкомысленно отнеслась к мероприятию. На осмотре, увидев знакомое лицо терапевта, Соломатина, забывшись, стала по-женски жаловаться на усталость.