На работе узнали про ее новое хобби, и рейтинг Соломатиной взлетел. Удивительное дело, в организации, где вообще никого нельзя удивить полетами, новичок из «наземных», вызывал справедливое чувство уважения.
– Получать лицензию пилота будете? Или так, просто… – через несколько месяцев поинтересовался ее начальник.
Соломатина хотела ответить, что так, просто. Что летать ей нравится, потому что очень важно уважать себя. А уважение приходит, если ты справишься со своими сомнениями и капризами.
– Я пока не знаю. У меня посадка плохо получается. Я летаю для себя, для собственного удовольствия.
– А, – протянул начальник, а Соломатина вдруг задумалась.
Она вдруг вспомнила, что еще совсем недавно злилась, истерила и ругалась с Антоном. Это было совсем недавно, а теперь ее не трогают его звонки, попытки объясниться, рассказать, почему он опять встречается с Аней Кулько. Соломатина обнаружила, что то истеричное состояние, в котором она прибыла в Озерск, прошло без следа. Ей некогда было анализировать чужие поступки, а чужие капризы стали ей совершенно неинтересны. Соломатина еще вспомнила, что неизбежные конфликты с родителями не вызывают у нее больше гнева. Все недоразумения она терпеливо и спокойно разруливала. Но самое главное, личная жизнь больше не является чем-то, что вызывает беспокойство, чем-то, о чем надо беспокоиться и сокрушаться. Соломатина задумалась над тем, что ее жизнь за достаточно короткое время стала качественно иной. «Неужели только из-за того, что я научилась летать? Видимо, дело не в том, ЧТО ты делаешь, а в том, для ЧЕГО и КАК», – размышляла она.
Соломатина уже сама взлетала и сама могла посадить самолет, она уже не боялась крутых виражей и могла сказать, что зимний пейзаж и зимнее небо ей нравятся больше летних. Когда маленький самолетик взлетал, снег, облака, серый лес, казалось, были покрыты золотой пыльцой, и только синее небо было почти прозрачным. Именно зимой это пространство становилось невозможно громадным и при этом очень близким. То, что было скрыто летней зеленью, зимой обнажалось, становилось явным. Эта сочетаемость несочетаемого, близкое – далекое, приводила Соломатину в восторг. К тому же она чувствовала, что она сама творит это чудо – не окажись она здесь, на высоте, не увидала бы дальних деревень, куполов, строений, скрытых летом, и вообще просто земли, которая куда-то «сворачивает» у самого горизонта.
Когда только Соломатина начала учиться на летных курсах, домашние с ней разругались. Отец стукнул кулаком по столу и назвал дурой. Мать как-то издевательски посмотрела на нее и произнесла что-то вроде: «Полная безответственность!» Соломатина поняла, о чем речь, – занятия рискованные, надо думать не только об удовольствиях. «Мало ли чего хочется! Надо понимать, к чему это может привести!» – это была любимая фраза домашнего обихода. Соломатина все это выдержала спокойно. Для себя она все решила. Даже если она и понимала, что риск есть, она не дала себе на эту тему долго думать.