– Ты представляешь своего отца, который ест устрицы или фуа-гра? – Мать посмотрела на Инну. – Ему бы колбасы да картошки.
– Мам, тогда пригласи тетю Нину, и перекусите. А папе вот, ветчина.
Конечно, родители Соломатиной не голодали, но и позволить себе такие деликатесы не могли. Инне было приятно их баловать.
Кроме вкусностей Соломатина привозила им что-нибудь из одежды. Матери теплый жакет, отцу кепку, перчатки. Родители, которые по-прежнему сердились на дочь за «крутые виражи», радовались обновкам, словно их гардероб был пуст.
– Правильно делаешь, что балуешь, – сказала как-то старшая бортпроводница, глядя, как Соломатина укладывает пакеты перед рейсом, – я тоже своим возила все отовсюду. И дело не в том, что им еды не хватало. Для них все баночки и пакетитки – это как мир посмотреть. Путешествовать-то не могут – годы уже не те. Глаза не видят, ноги не ходят.
Сегодня перед рейсом Соломатина должна была снять мерку с материнского плаща.
– Мама, у меня мало времени. Если я увижу такой плащ, я тебе обязательно куплю. Только мне бы размер точнее знать.
– Ладно, дочка, тебе только с плащами там возиться… – Мать замахала руками, но плащ, приготовленный заранее, Инне подала.
– Все нормально, у нас там три дня будет. Вот и займусь твоим плащом. Все поняла – нужен легкий, на отстегивающейся подкладке.
– Да, да, ну, если… Сама смотри по времени и делам, – смутилась мать.
Соломатина пробыла еще минут двадцать, поцеловала родителей и уже вскоре ехала в Шереметьево.
Инна уже любила эту дорогу. Аэроэкспресс быстро заполнялся людьми. Одни были веселы – в них угадывались отпускники. Другие были почти без багажа и сосредоточенны – это были командировочные. Летели студенты с рюкзаками, чисто, но небрежно одетые. Инна с особенным удовольствием и интересом наблюдала за девушками – симпатичные, но без макияжа, в чем-то унылом, кое-как причесанные, они сосредоточенно листали конспекты, учебники, копались в ноутбуках. «Какое пренебрежение к внешнему виду. И какая сосредоточенность на деле!» – думала Инна с умилением. В ее глазах эти самостоятельные девицы, переезжавшие в другую страну учиться, были чуть ли не символом времени. Соломатина, придававшая работе огромное значение, не могла не уважать этот путь – путь рабочих лошадок, не считавших внешность чем-то вроде путевки в жизнь.
Пока Инна рассматривала пассажиров, пассажиры рассматривали ее. Подтянутая, спокойная, в идеально сидящей униформе, Соломатина являла собой образец надежного проводника. Соломатина и видела, и понимала, что как бы ни веселился народ перед посадкой, как бы ни напускал на себя равнодушный или бывалый вид, страх оторваться от земли был знаком каждому. «Зря они смотрят все эти фильмы-катастрофы. Только пугают себя. В небе все проще и обыкновеннее. Во всяком случае, для пассажиров».