– Ты можешь по-человечески объяснить, что это за деньги?
– Могу. Я продал свою мастерскую.
– Что?!! – Татьяна Алексеевна всплеснула руками. – Что ты наделал?! У нас сын растет! Продать квартиру на Фрунзенской набережной…
– Это не квартира. Это комната…
– Да какое это имеет значение! Денег бы подзаработали, выкупили бы вторую половину. И сдавали бы… Антон вырастет, женится, переехал бы туда. – Хладнокровие и выдержка изменили ей: – Ты вообще думаешь о нас?! О своей семье?! Или тебе на все наплевать?
– Наплевать. Но не в том смысле, который ты вкладываешь в это замечательное слово.
Муж уже справился со смущением и почувствовал в себе силы завести спор о терминологии.
– Послушай, Егор, я устала. Очень устала. Я понимаю, что ты – творец. Прости за высокопарный стиль. Но мы с Антоном живем в реальном мире. И это очень тяжело – совместить тебя и нашу жизнь. Я честно старалась. Но понимаю, что выдохлась. Знаешь, что меня больше всего напрягает? То, что ты не думаешь о будущем. Я согласна принять твой образ жизни сегодня, но я не имею права не думать о сыне. Ты же предлагаешь нам…
– Я предлагаю нам расстаться… – произнес Егор Пьяных. – И, собственно, эти деньги я оставляю на будущее вам. А сам уезжаю.
– Куда? Куда ты уезжаешь?
– В Вену. Я хочу пожить в Европе…
– Замечательно! – Татьяна Алексеевна развела руками. – Ты хочешь пожить в Европе. Поэтому продал единственное, что было в нашей семье ценного и что могло потом достаться сыну. Ты хочешь пожить в Европе, а потому ты делал все тайком. Мы не существуем…
– Таня, мы давно с тобой не существуем. Мы не существуем. Я есть. Ты есть. Антошка есть. Но все по отдельности.
– Ошибаешься, дорогой. Ты – отдельно. А мы с Антоном вместе. Можешь уезжать куда угодно.
– Договорились.
Муж ушел в другую комнату. А Татьяна Алексеевна зачем-то стала пересчитывать деньги.
Художник Егор Пьяных уехал в Вену, сплетники донесли Татьяне Алексеевне, что спутницей его была молодая художница Бэлла и что именно она убедила его уехать, утверждая, что его там ждет настоящая слава.
Забегая вперед, надо признать, что молодая художница была права. И что она оказалась на редкость пробивной, практичной особой. Она, признав полное превосходство Егора Пьяных, бросила свои художественные опыты и взялась за продвижение таланта мужа на европейском рынке. Картины Егора Пьяных она сначала оценила ниже рыночной, потом, видя интерес, стала повышать цену, заодно слагая легенды о его жизни. Егор Пьяных, видя, как растет банковский счет, полностью уверовал в свою гениальность, которую ему вдруг захотелось сохранить во что бы то ни стало. От его московской расхлябанности вдруг ничего не осталось – появились осторожность, аккуратность в отношениях с людьми и хорошо выверенный риск в творчестве. Он теперь писал то, что от него ждали и что хорошо продавалось. С молодой художницей Бэллой они не вступали в официальный брак – статус одинокого мужчины привлекал любительниц живописи и художников. Бэлла создала уют, творческую атмосферу и ощущение прочности. Вообще, художнику Егору Пьяных с женщинами везло. Не повезло ему с сыновьей любовью. Но в этом он был виноват сам. Когда Антон повзрослел, а острота переживаний Татьяны Алексеевны притупилась, было решено отправить Антона в Вену.