Сказочные повести. Выпуск седьмой (Гайдар, Каверин) - страница 18

Борьба за этот почётный титул подходила к концу.

Друзья подошли к барьеру, за которым состязались участники.

Они были разделены на четыре группы.

В первой бездельники соревновались, кто глубже засунет нос в банку.

Во второй — кто дольше продержит на высунутом языке горошину.

В третьей — в правом углу площадки — стоял дикий шум.

Здесь, чтобы победить, надо было перекричать друг друга.

Верх брала толстуха в малиновой кофте. Она визжала, как поросёнок, которого кладут в мешок.

Зато слева было тихо.

Соревнующиеся спали.

Один из них сидел в бочке с водой. Над поверхностью торчала только его голова с закрытыми глазами.

Второй спал лёжа на битом стекле и ржавых гвоздях. Он сладко улыбался во сне.

— О, этот, чего доброго, станет чемпионом! — заметил Буртик.

Но он ошибся. Большинство голов в толпе было повёрнуто к сухому дубу, стоявшему на самом краю площадки. На нём висел вниз головой подвешенный за левую ногу человек. Он изредка шевелился во сне и посапывал. Это был бездельник по имени Бескалош. Он висел и спал уже шестой день кряду.

Народ ждал. Неожиданно послышался треск — верёвка, на которой висел Бескалош, оборвалась, и он, не просыпаясь, упал прямо в объятия своих поклонников.

Крики «ура!» потрясли воздух. Судьи несли дубовый венок. Чемпион был избран.

Когда, покинув площадь, мастера и Нигугу вышли из города, в лицо им пахнул сухой горячий ветер. Впереди лежала пустыня — суровые владения хана Бассейна.

Жаркий сухой ветер, который гонял по пустыне колючие шары сухой травы и наметал песчаные валы около покинутых колодцев, только долетев до середины пустыни, мог услышать, подхватить и разнести звуки человеческих голосов. Только здесь сохранились дома — жалкие, слепленные из глины, и чахлая зелень — всё, что осталось от некогда богатого города.

Среди домов и сохнущих на корню садов поднимались дворцовые стены. Второй месяц при дворе хана Бассейна никому не было покоя.

— Ничего не известно? Никто не объявился? — спрашивали друг друга бездельники.

Второй месяц с высокой башни, сменяясь каждый час, глашатаи выкрикивали:

— Бездельники и дети бездельников! Кто придумает, как без труда и затраты времени сделать имя нашего хана бессмертным, получит тысячу верблюдов и туфлю с ханской ноги! Торопитесь, бездельники и дети бездельников!

Хан гневался. Мрачный, он сидел, по-совиному сгорбясь на подушках, и ждал.

Никто не являлся, а прославиться ему было необходимо.

Деды и прадеды хана воевали. У него не было армии. Деды и прадеды строили города. У него не было рабочих. Во дворцах дедов и прадедов трудились золотых дел мастера, и звездочёты прибавляли к тысячам звёзд новые тысячи. Во дворце хана никто не умел держать в руке резец и не мог сосчитать до девяти.